Разговор
Misericordia
РАЗГОВОР
Алло?Ааа-ооо...Катя? Катюша, ты?Дааа... э-о я-аа...Катюша, маму позови, пожалуйста...А-а ма-аа ууу-лаа в маа-зин...А, вот оно что. Скажи ей, что дядя Иосиф звонил. Пусть перезвонит.Хаа-аа-шоо... Я каа-жуу...Ну и славно. Пока, Катюш. Я скоро к вам заеду.Даа-виданья...
Катя, не сразу попав трубкой в пазы, положила ее на телефон, взяла обеими руками кружку с остывающим чаем и пошла к себе в комнату. Пройдя мимо коридорного зеркала, искоса глянула в него, но опять ничего особенного не разглядела. Что там мама всегда высматривает перед уходом? Подолгу.
Очередной день завершался, березы за окнами одевались в лиловые тона, а градусник на раме показывал -10. Другой, в комнате – +22. Катя тяжело осела на диван, вверху спинки которого умастились все подаренные за долгие годы игрушки: мягкие и не очень, цельные или суставчатые. Но всегда большие. Так, еще давно, насоветовал доктор: «Игрушки должны быть крупные, лучше не твердые. Так ей будет легче», «А как же...», «А вот лекарства – это навсегда. Тут ничего не сделать. Можете отдать ее в одну группу... я вам адрес дам...», «Нет-нет, не надо. Она уже была в такой...», «И?...», «Ну... сутки ее трясло, сколько валерианки ей влила... В общем, не надо никуда – ей дома лучше», «Ну, как знаете...».
Катя раскрыла широкую книжку с надписью «Золотой ключик» и, шумно листая приятную толстую бумагу, дошла до любимой картинки, где Буратино вставляет в замочную скважину ключ, а за ним толпятся все его друзья и возвышается растерянный папа Карло. Где-то в углу валялась пришибленная Шушера...
Катя провела ладонью по чудным краскам рисунка, и опять почувствовала – как всегда, как всегда – легкое вздымавшееся тепло. Она его узнала быстро, как мы узнаем, из года в год, повторяющийся сон, и забываем его, едва по мирозданию пронесется скрежет будильника.
Голос, возникший за спиной, не напугал, как тогда, в первый раз, а заставил улыбнуться. Она полуобернулась и отдала улыбку пластмассовому Буратино, оседлавшему спинку дивана.
Здравствуй-здравствуй, – хмыкнул он.А я все тут думала: когда тебя ждать?...Ну, мы ж тогда всё проговорили, Катрин – раз в год, не чаще...Прости, опять забыла... Долго мне еще так? Вы же мне обещали сказать, сеньор, – она поправила кружевной манжет и чисто, просто посмотрела на него.Теперь уже нет, скоро. Всего пара недель. У них не достало труда разглядеть тебя, хотя возможностей было предостаточно, – он прошелся по комнате, придирчиво осмотрел в отражении серванта свой фрак, и добавил, – Я понимаю, трудно, мне было не легче. Оболочка не может руководить, но сковывает ужасно, – он улыбнулся.Значит через...Да-да, только веди себя как всегда. Не расстраивай ее. Она ведь хорошая. Очень. И Джузи добрый – любит тебя очень. Только и он не...Я знаю. Ну, ладно, иди – она уже вошла в подъезд.Да, до СВИДАНИЯ, Катрин...
Приглушенно за дверью прогремела жидкая связка ключей, трижды хрустнул замок, и в квартире ясно затрещали пакеты из супермаркета. «Уф! Еле дотащила! Доча, где ты там?». Катя заплетаясь выбежала из комнаты и повисла на шее у мамы. Та, морозя щеками, расцеловала ее в ответ. «Давай-ка, тащи на кухню!», «Ма-аа, воо-иил дя-я Иоси-и!», «Да? Что сказал?», «То-о скоо пии-едет», «Ой, как хорошо! Сейчас ему звякну...».
Сумки свалили прямо на пол («Потом разберем...»). Мария Сергеевна взялась за телефон, а Катя, мягко задевая притолоки, поплелась к себе. Оттуда, с дивана, посреди игрушек она слышала почти все, хотя и прикрыла дверь.
Да, конечно... давай, часам к четырем. Что? Ну, да была... Сначала к нему, а потом по дороге в магазин забежала. Ну, что – что и в прошлый раз. Только сейчас уже совсем точно. Показала ему анализы. Говорит – не больше двух недель... Оська, приезжай, родной... уж двадцать шесть лет как... а я все... ну... понимаешь... Да не плачу я, нет... Что? А, ну да, прихвати – ей вафельный нравится... Ладно, пойду сумки разберу... еще ужин готовить надо... Завтра звякни, как выезжать будешь... Ага. Ну, давай, пока...Разобравшись с продуктами и запустив тушиться овощное рагу, она пошла к Кате, но в коридоре помедлила перед зеркалом, и глубоко осмотрела лицо. В глаза глядела почему-то дольше обычного. Скомкала полотенце, задержавшееся в руках, бросила в бак для белья, и открыла дверь в комнату.
Катя, как всегда, сидела на диване. На журнальном столике перед ней лежал закрытый «Золотой ключик», и Катя улыбалась ей – чуть криво, но счастливо-счастливо, светло-светло.
20.01.12.