На следующую встречу с друзьями я отказалась идти. Я не хотела видеть их, слушать истории об их детях и особенно терпеть восхищенные россказни мужа о нашем ребенке. У меня не было желания видеть людей, которых я была счастлива видеть раньше. Я и его по большей мере начала терпеть. Меня тошнило от привычного окружения, от людей, которых прежде любила. На меня давили стены дома, голова разрывалась от крика, даже когда было тихо, глаза всё время жгло, хоть я и могла не плакать.
- Чего ты? Заедем к родителям, оставим её у них. Может, даже на всю ночь, - муж наклонился, чтобы поцеловать меня, когда я отвернула голову, из-за чего его губы коснулись щеки.
- Там будут их дети, - пробормотала, переплетя пальцы в замок.
- Раньше они, кажется, тебя не беспокоили, - он сел рядом, уткнулся носом мне в щеку. Девочка лежала в кроватке и спала после того, как отец укачал её на руках. У него это получалось гораздо лучше.
- Меня уже тошнит от детей. От них и от… - я кивнула головой в сторону кроватки, прежде чем обреченно вздохнуть, стыдливо опустив глаза. Голос надломился, глаза снова защипало от слез, лишь потому пришлось умолкнуть. Моя слабость была мне самой унизительна. – Я больше так не могу, - я не дала ему ответить, когда заметила краем глаза, что он намеривался сделать. Нескольких секунд его растерянности было достаточно, чтобы я собралась с духом. – Мы должны нанять няню, - я подскочила с места, упрямо сложила руки впереди себя и в упор смотрела на него, наклонившегося чуть вперед.
- Хочешь, чтобы нашим ребенком занимался посторонний человек? – в его тоне был заметен упрек, глубоко задевший меня. Было что-то уничижительно обвинительное в том, как он сумел произнести это.
- Можешь заниматься ты, если хочешь, - бросила с вызовов. Глаза по-прежнему жгло, но комок посреди горла начал развязываться. Слова, из которых он был соткан, вырывались вместе с ядом наружу.
- Кто тогда будет зарабатывать деньги, позволь спросить? – теперь я узнавала раздражение. В этом споре он был настроен победить, чего я не могла позволить ему сделать.
- Я неплохо справлялась с этим и сама, - ответила с напускной самоуверенностью.
- Твоих денег было достаточно разве что на твои же карманные расходы, - он ответил без привычной для него пренебрежительности, что применял к обсуждению всего, что не касалось нас, но я сумела остро ощутить её. Слова иголками проткнули кожу, и я почувствовала каждое из них. Невольно даже пошатнулась на месте, сделав шаг назад. Руки разом упали. Меня будто кто ударил под дых, сбил с ног, а затем ещё и наклонился, чтобы дать пощечину и плюнуть в лицо. Я чувствовала себя оскорбленной, хоть это и было преувеличением. – Не уверен, правильно ли ты меня поняла, - он поднялся на ноги в ту же секунду, как заметил моё замешательство. Я знала, что он должен был сказать, что имел совершенно другое в виду, но это не было бы правдой.
- Ты больше меня не любишь, не так ли? – я сделала ещё шаг назад, когда он протянул руки вперед в попытке ухватиться за меня и не отпускать.
- Что ты такое говоришь? – уголки губ изогнулись в подобие омерзительной усмешки. Мне хотелось ударить его, но вместо этого я чувствовала, что не могла пошевелиться. Девочка начала ворочаться. Я знала, она выжидала, когда разговор достигнет высочайшей точки накала, чтобы затем и самой взорваться в крике. – Как разговор о няне привел тебя к мысли об этом? – его улыбка стала ещё шире. Он взял меня за руки, сжал мои ладони в своих. Я почувствовала, как его пальцы начали теребить кольцо на моем безымянном пальце, будто он лишний раз убеждался, что оно было на месте.
- Не превращай всё в шутку! Делай это с кем-угодно, но только не со мной! – я вскинула в воздухе руками в попытке освободиться, но его хватка стала лишь сильнее. – Ты больше не любишь меня! Ты даже больше не видишь меня.
- Я тебя не понимаю, - улыбка стерлась с безупречного лица. Он нахмурился, будто действительно пытался понять, но я знала, что не сможет. Его ладони поползли вверх, чтобы с силой сжать мои предплечья. Мы оказались ещё ближе, и я снова не смогла сдержать слез, что стали поражением для обоих. – Чёрт, я не могу тебя понять!
- Ты даже не пытался! – сорвала голос в хриплом крике, когда слезы градом покатились по щекам. Ребенок проснулся, но о себе ещё не давал знать. Для её выхода было слишком рано. Мы обе чувствовали это. – Ты хотел этой жизни, но не я! Мне было достаточно того, что у нас было, но тебе, очевидно, было мало. Ты получил то, что хотел, и свалил это на мои плечи! Сделал моей обязанностью и жизненным предназначением!
Я продолжала кричать ему в лицо, одновременно совершая попытки сбросить обременяющие цепи его рук. Я не могла остановить себя от слез, что не освобождали от укоренившегося глубоко внутри чувства обиды и предательства. Я чувствовала, как горело моё тело, сердце выскакивало из груди, а разум закипал.