За несколько дней в Лондоне распогодилось. Разгуливающий по улицам ветерок оставался прохладным, но солнце более не было намерено прятаться за тучами. С каждым днем оно копило в себе всё больше сил, чтобы затем упасть на город испытывающей жарой, что была ещё более ненавистна, чем непрекращающиеся дожди.
Астрид развалилась на стуле в прихожей, прижав к уху телефонную трубку, когда одновременно с тем листала свежий выпуск «Times», что пришел отцу почтой. Свеженапечатанные листы бумаги тихо шуршали под пальцами девушки, и этот звук утопал лишь в непрекращающейся болтовне Эбигейл, речь которой не прекращалась вот уже десять минут к ряду. Астрид читала заголовки и рассматривала картинки, слушая подругу вполуха. Вряд ли та заметила, как за всё время их разговора Астрид не произнесла и слова. Даже если ей и было бы, что сказать, Эбби не дала бы ей этого сделать.
— Разве у Эдит и твоего отца не годовщина свадьбы сегодня? — вопросительный тон девушки, чуть взбодрил Астрид. Она быстро заморгала ресницами, что наливались свинцом. День был теплым и светлым, но её всё равно клонило в сон.
— Да, и я вчера как раз тебе об этом говорила, — Астрид громко зевнула, прикрыв журнал и оставив его на коленях. Ничего стоящего внимания она там так и не нашла. Короткие газетные заметки были ей гораздо интереснее. — Не могу поверить, что они уже десять лет вместе, — она помотала головой, когда память кольнул тот самый день, когда отец представил перед ней Эдит. Ей было лучше забыть о нем.
— Мне, кажется, они вместе уже вечность, — Эбби глухо рассмеялась, когда губ Астрид коснулась вымученная улыбка. — Впрочем, когда мы познакомились, они уже были вместе, поэтому ничего удивительного. Я не помню времени, когда Эдит не было в твоей жизни, — Астрид могла признаться, что она тоже, но не стала. — Я полагала, они порвут намного раньше. Старушка Эдит неплохо держится. Твой отец точно не ищет кого помоложе?
Шутки Эбигейл о том, что она могла бы стать мачехой Астрид начинали изживать себя, но всё равно заставляли девушку улыбаться. Уже в десять лет Эбби яростно заверяла подругу, что была без памяти влюблена в её отца и даже была намерена однажды выйти за него замуж. Они смеялись над этим, много шутили и даже разыгрывали сцены матери и дочери, но всё это осталось в детстве. Подобное продолжалось до тех пор, пока Эбби не влюбилась без ума в Эйба Певензи, старше неё не на тридцать, а всего лишь пять с половиной лет. О детской восторженности мистером Кромфордом Эбби любила вспоминать в шутку, что со временем казалась всё менее смешной и забавной.
— Как только он заявит об этом, я в ту же секунду позвоню тебе, — с напускной серьезностью ответила Астрид, вторя этой игре. — Сегодня я нашла в кармане пиджака отца записку. Там было написано — «Возвращайся ко мне быстрее. Люблю тебя сильно и необъятно». Почему-то это было неожиданно, — приняв задумчивый вид, произнесла Астрид. Девушка начала наматывать на палец телефонный провод и покусывать нижнюю губу. — Эдит никогда раньше не писала ему записки. Разве если только это был список продуктов или рождественских подарков.
— Может, втайне от тебя они уже давно это делают? Не стали бы же они тебе в этом признаваться, — голос Эбби по-прежнему оставался безмятежным и смешливым. Почти всё в своей жизни она принимала, как шутку, что, наверное, и мешало ей наконец-то повзрослеть. И этой детскости порой вторила Астрид, испытывая с каждым разом всё более смешанные эмоции от очередной проделки, что каждая из последующей казалась глупее предыдущей. Эбигейл же до сих пор забавляли пустые шалости, в которых она умела быть неугомонной.
— Почерк не показался мне знакомым, — Астрид запутала пальцы в проводе, из-за чего пришлось прижать телефонную трубку к плечу, чтобы второй свободной рукой выпутаться из удушающего кокона. Подушечки на пальцах даже покраснели, так сильно их вдруг пережало. — У неё буквы более прямые и разборчивые. А в записке они были витиеватые и округлые…
— Потому что так начинают писать все влюбленные. Она, должно быть, долго старалась над этими несколькими строчками, чтобы они получились красивыми, — в голосе Эбби появились нотки раздраженности, которой Астрид не внимала. Насколько бы убедительными не были доводы подруги, она не могла избавиться от странного чувства, что всё же было в этом что-то неправильное. Это не была рука Эдит, и Астрид не могла объяснить почему, хоть и находила затруднительным вспомнить её почерк, невзирая на то, как часто могла его прежде видеть. — Зачем ты вообще полезла к нему в карман?