— Мне это не интересно, — дрожь в голосе говорила об обратном. — И вообще оставь меня в покое. Ходишь за мной следом, как чёртов неудачник, и только и можешь, что клясться в любви. А чего стоит твоя любовь? Лишь выброшенных на ветер слов? — Астрид вдруг разгорячилась. Начала быстро говорить и безудержно размахивать в воздухе руками. — Мне не нужна твоя любовь. Оставь её при себе и иди к чёрту, — выдала на одном дыхании. — Я никогда не полюблю тебя. Потому что ты жалкий, скучный и ограниченный, — она потупила глаза вниз, разбрасываясь наугад словами, как перочинными ножиками, что не попадали мимо цели.
В конце концов, Эд ведь хотел, чтобы она заговорила, нарочно дразнил девушку, намеренно вспомнил о том, чье имя терзало её сердце. Эдвард хотел всего лишь уколоть Астрид, когда она в ответ сделала ему по-настоящему больно. Каждое слово было хуже пощечины или удара, чёртового молчания и холодной отчужденности.
— Уверен, ты не имеешь это в виду… — Эдвард вдруг остановился посреди улицы, когда Астрид продолжала идти, не оглядываясь.
— Нет, ты всего лишь не хочешь, чтобы я имела это в виду. Но ничего другого ты не стоишь, — ей хотелось побольнее задеть его. Ведь в ней самой обиды и злости было так много, что негде уже было девать. Эд намеренно разворошил этот улей, не боясь быть покусанным пчелами, что продолжали вылетать из её рта и больно жалить. Этот разговор был для него не более, чем очередной игрой, пока он сам не превратил его в сражение, в котором проиграли оба.
Низко опустив голову вниз, Астрид снова разогналась, даже не заметив сперва, что Эдвард более не шел с ней бок-о-бок. Девушка продолжала двигаться невесть куда в одиночку. Она чувствовала внутри грудной клетки жжение, будто сердце вдруг превратилось в раскаленный уголь, от которого в адском огне закипала кровь. В уголках темных глаз Астрид появились прозрачные бусины слез, которым она не решалась давать волю, а посреди горла стал ком, что было никак не проглотить.
В конце концов, Астрид гуляла до тех пор, пока ей не удалось выпустить пар. Одна мысль сменялась другой, пока она впервые не пришла к умозаключению, что всё же никогда не выйдет замуж. Ведь все мужчины были одинаково самолюбивы, горды и властны. Даже её отец, как бы сильно она его не любила.
Затем усталость убила все мысли разом. Астрид вернулась домой ближе к вечеру, голодной и продрогшей. Ей одновременно хотелось принять теплую ванную и вкусно поесть, после чего, как она была уверена, её сон должен был быть крепким. Уж этого чёртов Эд не мог испортить. Разве только если бы не явился к ней во сне, о чем ей даже не хотелось думать.
Эдит и отца не оказалось дома. Астрид нашла под рамой зеркала в своей комнате записку от женщины, в которой та извещала, что они пошли праздновать годовщину. Конечно же, отец и в этот раз сумел добиться расположения и прощения. Ему сходило с рук намного больше, чем когда-либо ей.
Несколько минут Астрид просто сидела на краю своей кровати и таращилась в окно, что оставалось приоткрытым, будто она и обратно должна была через него забраться. Мысль об этом даже пробила её на вымученную улыбку. Она сжимала в ладонях записку от Эдит, водила пальцами по вогнутым в бумагу ровным буквам, как внезапно голову, подобно молнии пронзила мысль, что вынудила девушку подскочить с места.
Через считанные секунды Астрид уже стояла посреди родительской спальни перед открытым шкафом, где ровным рядом висели костюмы отца, что все были похожи друг на друга. Она бегло начала шарить по карманам в поисках хотя бы единой зацепки, что могла бы ей помочь уличить отца в обмане. Как на зло, Астрид находила мелочь, свернутые купюры денег, платки, записки от неё или Эдит, фантики от конфет или липкие карамельки. Казалось, в его карманах было всё, кроме того, что она искала. Будто он нарочно не оставил ни единой улики, догадавшись, что ей было известно немного больше.
Не надеясь, найти что-нибудь интересное, Астрид вытащила из внутреннего кармана одного из пиджаков сложенное чёрно-белое фото. Ей пришлось включить свет, чтобы пытаться что-либо на нем увидеть.
В конце концов, ей удалось рассмотреть на старом снимке двух молодых людей. Парень сидел на подоконнике, прижимая к себе одной рукой девушку, которая стояла рядом, скрестив ноги. Астрид заметила, что их опущенные вниз ладони были сжаты, но более бросалось в глаза то, что они целовались, не догадываясь, что были в ту же секунду пойманы и запечатлены в моменте навеки. Лица обоих не были различимы, но всё же Астрид не находила затруднительным узнать в молодом человеке, волосы которого были непривычно длинными, отца. И сердце застучало быстрее в догадке, что девушкой на снимке была её мать.