— Странно представлять, что ты ещё был совсем мальчишкой, когда жил здесь, — я обвела взглядом комнату, что некогда была детской. В ней не сохранилось ничего, что позволяло бы узнать её владельца лучше. Понять, чем он увлекался и каким человеком был. Голые стены, пустые полки шкафа, холодная постель, подготовленная для нас лишь накануне.
— Ты повторяешь это каждый раз, когда мы здесь остаемся, — он тяжело вздохнул, когда я ожидала услышать в ответ шутку, что сняла бы напряжение бесконечно длинного вечера. — Когда мы проводили ночи в твоей комнате, тебе не было так же странно представлять? — его слова показались мне резкими и даже отчасти жестокими.
— Это было слишком давно, — я затаила дыхание и опустила взгляд на сложенные впереди руки. Привычка вертеть кольцо на безымянном пальце давно не давала о себе знать, но снова вернулась. Я делала это, когда нервничала, что случилось со мной впервые за долгое время. В его компании это было даже непривычно.
Я стояла к мужу спиной, когда он сидел на краю кровати и пытался расстегнуть молнию на платье, что к несчастью заела. Прежде его движения были нетерпеливо рванными. Он расстегнул бы платье разом, порвал дурацкую застежку и стащил с меня вещь, но вместо этого он кропотливо пыхтел в попытке сделать всё аккуратно и осторожно, чего я сама от него не ждала.
— Ты не испытываешь ностальгии, когда находишься здесь? — я обернулась, чтобы посмотреть на него, когда он ругнулся себе под нос, прищемив застежкой палец.
— Чёрт, ты можешь не вертеться? — голос выдавал раздражение и злость. Я резко выпрямила спину, руки вытянула вдоль тела, голову держала ровно и прямо. — Всё, готово, — пробурчал, прежде чем подняться с места.
Я не стала говорить ему больше и слова. Молча переоделась и залезла под холодное одеяло, чувствуя по всему телу мурашки. Не посмотрев в мою сторону ни разу, муж выключил свет и лег рядом, привычно обернувшись спиной.
— У мистера Грея ужасные усы. Должно быть, когда он целует свою жену, она не может перестать хохотать из-за щекотки, — произнесла в темноте, давая нам обеим шанс. Даже сумела выдавить из себя улыбку и кроткий смех. Моя попытка обернуть его к себе была жалкой, но в то же время необходимой. Между строк моего неуместного замечания было — «Пожалуйста, давай вернем всё обратно».
— Наверное, — его ответом на мою просьбу было жестокое «Нет». Отвернувшись к нему спиной, я более не стала пытаться.
Я плохо спала той ночью. Много думала о нас и нашем будущем, что первые годы после замужества выдавались безоблачно безмятежными. Мы были несокрушимыми, пока между нами не стал вопрос, на который мы не хотели отвечать честно. Думаю, мы просто не хотели знать правду, что была очевидной, ведь стоило нам признаться в своих желаниях и страхах вслух, как они в одночасье стали бы осязаемыми. Он не хотел в очередной раз слышать, что я не была готова к детям, а я боялась, что он начнет настаивать их завести. Мы не начинали спора, но в то же время спорили, сохраняя молчание. И у кого дольше получалось молчать, тот был впереди. Вот только победа была равна поражению для обоих. Нас убивала сама борьба, не оглашенная и не обусловлена заранее.
Утро Рождества было безрадостным. Когда муж проснулся, мы лежали лицами друг к другу. Я рассматривала его, наверное, последние полчаса, находя, как всегда, красивым, обаятельным и желанным. Когда муж открыл глаза и посмотрел на меня в ответ, я вознамерилась подорваться с места, но он меня остановил.
— Давай ещё немного полежим, — произнес полушепотом. Я улыбнулась и едва не заплакала. Мои глаза и без того были красными из-за бессонной ночи, о чем ему не стоило знать. — Прости меня за вчерашнее, — его теплая шероховатая ладонь коснулась моего лица. Следом за ней щеки коснулись губы. Их прикосновение было блаженным.
— Счастливого Рождества, — только и смогла произнести, когда он сдавленно рассмеялся.
— Знаешь, что сделает его по-настоящему счастливым? — лицо мужа было запредельно близко к моему. Между нами не было и миллиметра расстояния. Наши носы касались, и мы дышали одним воздухом. Я задержала дыхание, будучи почти уверена, что он выпустит наружу мой страх и начнет этот разговор. Необходимый, слишком долго томившийся в молчании, напряженный и жестокий. И вопреки тому, что я воображала его всё время, я не была к нему готова.
Тем не менее, он не ответил на собственный вопрос, но дал догадаться самой. В этот раз это была я, но в ближайшем будущем стоило ожидать другого ответа. Он горячо поцеловал меня, быстро оказавшись сверху. Я ждала этого ещё с вечера, но лучше было поздно, чем никогда.
Пока мы занимались любовью, мне даже показалось, что всё было, как прежде. В его поцелуях, касаниях, движениях и взглядах не было натужной фальши. Я чувствовала себя любимой или же зря обманывала себя в этом, давая нам обоим ещё один шанс, в котором больше всего нуждалась сама. И я даже забыла о нашей молчаливой размолвке, словно она мне всего лишь приснилась. Я всё придумала, и этот вымысел не имел ничего общего с действительностью. Ведь пока мы были друг у друга, нам не нужен был кто-нибудь третий.