английская писательница: «Но многие странные вещи удаётся объяснить, если по
настоящему вдуматься в их причины»3.
«Вот он и разобрался с тобой, голубчик!» – сказал сам про себя, о себе в
третьем лице, называя парадокс голубчиком, Фридрих; отпил глоток пива, а
может это был глоток отличного гохгеймера и нирштейнера, и перешёл к более
интересующему его на этот час вопросу, тем более что тема проскользнула (были
проблемы с девочками, см. выше), и, вскочив, что называется, на своего коня,
оседлав, как говорится, своего конька, запрягши своего, как уже было сказано,
Гиппогрифа, повернул он оглобли в другую сторону и выложил свои воззрения на
любовь и женщин: мол, «…следовало бы в шутку любить всех женщин», – этакая,
сказал он, – «шутливая любовь», – хи-хи-хи! – «или любовь к шутке», – выложил
свою точку зрения на брак, разобрался в преимуществах, как он выразился, жизни
втроём и даже вчетвером (свинг, флинг, триолизм, sexswife и т.д., словом, ménage
à trois, – бедный Фридрих, и слов-то ещё таких не знал), которые, по правде
говоря, ещё с давних времён так нравились обманутому всякими христианскими
императивами человечеству (человеку), так нравились, что были повсеместно и
1 Майков.
2 Читай миф о Зевсе и Гере.
3Джейн Остин «Нортенгерское аббатство».
76
обычным образом употребляемы, и никем, кроме тех же христианских
поборников (пособников) и служителей общих мест, что одно и то же, или одно
другого стоит, не осуждаемы, и про которые он рассуждал (с иронией, конечно же
– не так же просто он создал целую теорию романтической иронии), рассуждал в
его романе «Люцинда» и в других художественно-публицистических своих
творениях.
Тра-та– та-тàм! Тра-та-та-там! – ударил клавишами, по клавишам, в этом месте,
из Бетховена, самый романтичнейший, на мой взгляд, романтик Э.Т.А. Гофман и
стал цитировать своего знакомца полковника фон Хальдена, того, который вместе
с бароном von Laudon надрал как-то хвост Великому Фридриху: «Свобода духа,
тела, – остерегал героический полковник свою, склонную к особого рода
удовольствиям супругу, чья перламутровая, перламутрово-пагубная грудь и
описывающая, при ходьбе, невероятные траектории попка (всё со слов самого
полковника) стоили гораздо больше, чем все городские истории и все
гражданские акты, хранящиеся в городской ратуше, – свобода духа, тела,
моральной и физической силы – есть стремление, которое никаким
законодательным границам не поддаётся. Или, вы скажете, христианский брак,
который призван задушить всякие влечения природы в душе и теле обрекает нас
этому навечно? Или, может, законодательные границы сильнее связывают
женихов и невест? Нет, конечно, нет! пока, конечно, невежество и образованность
не вызывают друг друга на смертный бой и злоба не одолевает их обоих. Но
разврат, разврат, разврат! Ах, кто теперь хочет о разврате?..» – ну и так далее
цитировал хрупкий мастер затейливых описаний… можно и: затейливый мастер
хрупких описаний. От повторения, я уже много раз говорил, только польза.
– Философиѝя, фо фсех случаям, яфлятся предмет эротика, инаше, я сшитать,
философия, сама по себе и выеденный яиц не стоиѝт, – оскорбился почему-то на
кого-то сказочный сказочник Виланд, – ein ausgeblasenes Ei nicht wert1, -
подтвердил он ещё раз свою мысль горькой немецкой шуткой, – или, гофорья
слофами russisch пословиѝц: «Да мне хоть ты зобак ест (bin), лишь бы яйка давай».
– Ach, quid sunt leges sine moribus (Ах, что значат законы без нравов)? – с
большой долей иронии заметил на это Карл, у которого наша Клара всё украла.
– Natürlich!
– In der Tat!
– Tatsächlich!
– Ojemie!
– Ach!
– O weh!
– Haha, hihi, hdhd, hoho! – снова посыпались реплики, пока, пока господин Herr
поэт Иоган Вольфганг Гёте: «Der Himmel schließt, die Erzengel verteilen sich», – не
закрыл дискуссию.
«Даже юристы различают этот прогрессирующий рост простоты нравов,
различают также хорошо как Мирабо и Россенау2», – не унимался, уже будто из-
1 Выеденное яйцо ничего не стоит.
2 Rousseau Jean-Jacques (1712 – 1778), французский философ.
77
за закрытого занавеса, вслед закрывающемуся небу (оно всегда закрывается,
когда ставят на обсуждение серьёзный вопрос) строптивый, поэтому и не
любимый всеми Гофман.
– Хотя юристы, – вслед уходящим ангелам добавил философ Шлегель, – не
должны позволять себе иметь мнения о великом и заботиться лишь о малом.
– Der Himmel schließt, die Erzengel verteilen sich! – что значит, небо закрывается,
архангелы расходятся, – всё же настоял на своём, поставил свой восклицательный