обречённой на вечность. Ух! Воздуха не хватает, чтоб произнести зараз эти
Делаландовские упражнения.
А у нас:
Доктор: Истинными, профессор? Или истиной являющимися? «Истина, прежде
всего в том, что у тебя болит голова», – все вспомнили? смешно; со всем моим
уважением, но истина и истинно, не одно и то же. У Пилата сейчас истинно болит
голова. Но в чем здесь, где здесь истина? «Истинно, истинно говорю вам:
попросите Отца, и, во имя моё… Истинно говорю вам: верующий в Меня, в дела,
которые творю… Истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и
Гоморрской… истинно, истинно… Истинно говорю вам, что мытари и блудницы
вперед вас… истинно говорю вам…Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью
входит во двор овчий, но перелезает инде, тот вор и разбойник… – здесь, на этих
«…но перелезает инде, тот вор и разбойник», все уже поняли, доктор бросил
особый взгляд на профессора, – истинно, истинно, истинно!..» Что здесь истина?
– Профессор: Это, это предмет веры. И если Вы не станете требовать
доказательств Бога, то всё, что им сказано – истина и имеет право на объявление
себя правилом, законом, парадигмой.
82
– Доктор: Истина – не закон. Истина сиюминутна, а закон, утверждающий
истину ещё долго после того как истина перестала быть истиной, ещё долго ею
пользуется.
(в форточку влетает (не волнуйтесь, не хрустальный карась или карп)
колокольный карильон; наверное, в церкви, что невдалеке, справляют
художественную службу, я хотел сказать, художественно справляют службу).
Доктор: Хочу в мытари, в блудники, в блудницы…
Да-да, а куда ещё после такого рогатого силлогизма (это я – не сдержался,
встрял).
«Истина, прежде всего в том, что у тебя болит голова»…
Профессор: Боль, болит, больной… «Не болит голова у дятла», «Головушка ты
моя больная», «больной на голову?», «С больной головы на здоровую»,
«Посторонись, болезный». И тыща подтасовщиков: «… с больной головы на
здоровую».
А фантазии, фантазии… гроза пройдёт, и Рим станет престолом Господним; а
предатель краеугольным камнем!
Не смешно?
«Коль мы на грех соблазнены, Покаемся и будем прощены».
Доктор: Предпосылка ложная.
Профессор: А если и ложная?.. Разве есть такое преступление (щёлк, щёлк,
щёлк пальцами, будто он не профессор, а архивариус Лингорст)…
Доктор: Преступление можно завернуть в фантик от шоколадной конфеты. «В
царстве лжи и заблуждений нет ничего такого, что не могло бы быть выражено в
стилистически безукоризненной словесной оболочке»1, – как сказано, ух, как
сказано.
И оба, согласные, дуют в сопелки и пританцовывают, на манер сопельщиков
на паперти. У Софи на руках снова появляется младенец и она, расстёгивает
лифчик, кормит грудью.
реприза
За окном, на помойке ворона заглядывает в кость, пытается вытащить
оттуда кусочек мозга…
1К. Фосслер, «…к вопросу об отношении между «правильным» и «истинным» в языкознании».
83
Профессор подходит к окну и наблюдает за вороной.
Доктор (подходит к профессору): Как с этой вороной, да? профессор, которая
заглядывает в кость, чтоб вытащить оттуда кусочек мозга – хи-хи-хи – которого ей
не хватает?
Профессор: Или, как с той вороной, которая приняла белый камень за кусок
сала… Или, как с тем салом, который ворона приняла за камень…
Доктор: Ну, это снова симулякр.
Профессор: А твоя ворона ни симулякр, и ни поэтический экзерсис, и ни
риторическая фигура, и ни тень?
А твоя ворона! а твоя ворона! а твоя ворона! Поговорили.
продолжение драматического диалога, прерванного
очередными разговорами о тенях
вступает, стоявшая до этого и кормившая, прислушиваваясь, как когда-то в
трамвае, к «друзьинскому» разговору мужчин, Софи.
Софи: (решилась, как когда-то в замёрзшем трамвае, вставить мнение)
Истина, доктор, в том, что у профессора выпало «Ду-шеш». Истина в том, что…
«Люди, – хотел сказать Мастер…» – хотел отдать этот текст Софи, но это было
бы неправильно… скажу сам: – Люди, вы так наивны; ваши великаны на
глиняных ногах; вы всё пытаетесь спорить с богом, созданием тоже на глиняных
ногах, глиняных, неуклюжих; что же ещё вам остаётся? утверждаете, будто ваши
вымыслы – единственные и возможные, и вечные истины (говорите, данные
Господом Богом). Это пройдёт (голова), – говорит Мастер, – и истины прейдут,