прелестный гапит (так называется внутренний скелетик куклы, с деревяшками,
пружинками и крючочками, и сочленениями).
Сцена 2
Оттуда же появляется такой же кукольный, как Софи, Лепорелло. С
появлением Лепорелло сцена преображается в кабинет ли, конюшню… а, вот,
теперь вижу, в кладбище.
Сцена 3
Появляется Дон Жуан. Лепорелло падает на колени и Дон Жуан тычет его
носом в чью-то могилу и поет арию «Свинья ты, Лепорелло, всё-таки, свинья».
Лепорелло подпевает, где может.
У них дуэт, разговор о том, что Лепорелло – свинья, и Лепорелло соглашается,
но говорит, что не мог пропустить такой случай, что такое не так много раз
случалось в его жизни, и он не мог это «такое» неглижировать.
Сцена 4
Из могилы, в которую Дон Жуан тыкал носом Лепорелло, поднимантся
статуя Командора и пытливым глазом требует от Лепорелло satisfactio.
Лепорелло пытается увернуться от глаза. А Дон Жуан рвётся к глазу,
пытается помешать глазу требовать satisfactio от Лепорелло, ему стыдно, что
не от него.
Каким-то образом Командор доводит до сведения этих двоих, что satisfactio
назначена на полночь (на откуп постановщику).
Соло, дуэт и трио, на уход Командора, поют бравурные гимны, поют все
трое, может поют с хором (на произвол композитора).
В этих гимнах, как в «Большой волне», плывёт Кацусика Хоцусая, олицетворяя
борьбу со стихией, и Лепорелло с арией, олицетворяя воспоминания о чудных
мгновениях на ложе с нашей, как он сказал, demande pardon, Аней. По-моему,
«Аня» интимнее, чем «Анечка».
АКТ 2
90
Сцена 1
Аppartement Командора. Будуар Донны, совмещённый с её спальней, с дверью
ведущей в спальню Командора.
У Лепорелло ария: теперь он рассказывает о том, как пришёл, как передал всё,
слово в слово: «Буду ночью, Люблю, Жуан!» Как внезапно молния прошла сквозь
него и, он заметил, прошла и сквозь донну Анну, «само так получилось» , «так
как-то», «само», «Амур злодей поверг!.. как поволок…», – как поволока спала у
них с глаз, мол, случай представился. Как устремились они в спальню, нет!
сначала произошёл первый раз, а потом…
Дальше Лепорелло рассказывает в деталях, мол так и этак, даже про три
родинки… одна там, а другая и третья там, мол, и там.
Арию Лепорелло периодически прерывает привходящий лакей с каким-нибудь
объявлением, типа, простите, «в мире животных», – и со свечой.
Свеча выхватывает из тьмы кладбища могилы и монументы.
Дон Жуан соглашается, что касается родимок и что касается «так» и
«этак», и даже сам поёт про любовь, которая настигает и остановить её
невозможно, и обуздать невозможно, и ни отрезать, ни откреститься.
Собственно вся эта смесь из красоты будуара Донны Анны и ужасов
кладбища и есть второй акт.
Ах да! Главное забыл!
В определённый момент (хотел бы я знать, кто определяет эти моменты?) из
спальни…
Вдруг из маминой из спальни
Кривоногий и худой… хромой, – поёт хор, отбивая чёткий такт.
Они дрались на шпагах (не до рукопожатий), и Лепорелло заколол злодея.
Ария Дон Жуана: «Он стоил (она стоила, – на совесть либреттисту) этих
поцелуев и этих радостей и мук, – и неожиданно заканчивает: – И всё же,
Лепорелло, ты свинья!
– Свинья, свинья, свинья! – тихонько то ли свистит, то ли басит Лепорелло,
хотя, на самом деле, он не свистун и не бас, а баритон…
Представил, какая возможность у композитора насажать fioriturе (фиоритур) и
собрать достойный урожай.
…и они вдвоём, как говорится, настроившись на один лад, уходят под
бравурные гимны хора и солистов. Остаётся одно кладбище.
Я бы, на месте постановщика, пристроил в этот акт ещё пару сцен:
Во-первых, момент: «Амур поверг! Как поволок…» – я бы разнообразил всякими
эротическими сценами из античной мифологии, а то и напротив: я имею в виду,