91
некоторыми ненавязчивыми извращениями, в духе придания контексту
современных очертаний городских трущоб.
«Вдруг из маминой из спальни кривоногий и худой, и хромой»… – ну как тут не
наскрипеть пару сцен о кривоногих, худых и хромых, мол – а всё туда же!
«Про любовь, которая настигает и остановить её невозможно, и обуздать
невозможно, и ни отрезать, ни откреститься».
Всё это можно было бы представить в виде феерического Intermezzo.
Интересно, от чего зависит любовь человека к человеку?
Был бы очень самонадеянным, если бы взялся отвечать на этот вопрос.
Замечание для постановщика: Герои – не порно звёзды, но, конечно же, гапиты -
скелеты тростевых (это для специалистов) кукол с «деревяшками, пружинками
и крючочками, и сочленениями».
Понимаю, что ремарка запоздала, но так и надо было.
АКТ 3
Сцена 1
Декорации, почти как во втором акте: Аppartement Командора. Будуар Донны,
совмещённый с её спальней, с дверью ведущей в спальню уже устранённого
Командора.
Собственно, весь третий акт – это кульминация и пристроенная к ней
глупенькая шутка… в виде развязки, глупенькая шутка, но не выбрасывать же,
раз пошутилась.
Кульминация возникает в центральном событии (где же ей ещё возникать?),
и вопрос в публику: «доколе?» – ах, с этими вечными вопросами! Главный вопрос
события, да что там события, всей оперы, всех «Записок»: «доколе?».
Упрощая, в некоторой мере, вопрос, понимая, что вопрос сверхфилософский,
потому что от «доколе?», лишь выстроив сложную цепь логического
размышления, можно прийти: к доколе эти щёголи? Доколе эти женщины,
доколе наших женщин? доколе мужья, в конце концов?
Кто победит?
Победит сильнейший: раз, два, три, четыре, пять! На «три» бросок, на
«пять» уже «маита, Maita. » – и кульминация, как последний выдох удушаемого!
«У удушаемого меняется мировоззрение»1.
Дон Жуан побеждает, Командор отправляется, чтоб его больше никто не
видел.
глупенькая шутка
1Правильно: «Когда тебя бьют по голове, меняется мировоззрение». Из репортажа по «Боям без
правил».
92
И чтоб не смел мешать Амуру ни стуком в дверь, ни словом в душу.
Финальная сцена
Следуют феерические эротические, разнообразные и незабываемые мгновения
(подряд пять сцен).
Дон Жуан, Лепорелло и Донна Анна. Обедают за праздничным столом.
Хор, с солистами поют, по-моему так, «Застольную песню» из «Травиаты»:
Высоко поднимем все кубок веселья
И жадно прильнём мы устами,
Как дорог…
– переходящую в «Свадебный хор» из «Лоэнгрина».
Нет, я не опущусь до такого крохоборства. Я не буду доискиваться чьё это было
художественное произведение, ху-до-жест-вен-ное произведение, кто написал
этот намёк, эту пародию, это шарж, эту, простите, фантазийную мечту, чьё это
собственное «я» так распорядилось, у кого оно возникло?
У всех!
Коллективное творчество!
А вы говорите – субъективный идеализм!
И ничего не забывается. Ни фантазии, ни действительность, realita. Всё
смешивается, всё становится прошлым, бывшим, общим. Почему общим? потому
что, кроме того, что в дружеском разговоре, на прогулке пешком, трусцой, по
телефону, по телеграфу, – это уже было, – в письме, в ЖЖ, в Facebook, да пусть
хоть и на дистанции Марафонского забега, пусть хоть и восходя на Эверест,
наконец, а потом ещё писатели, театральные специалисты, кинематографисты,
саентологи, соитологи, словом, ловцы человеческих душ, и все рассказывают тебе
как было, как есть и как будет, как надо, чтоб было.
А Вам, Доктор, не нравится, что Дон Жуан, Лепорелло и Софи… простите, Аня
– за одним столом?.. наелись, отвалились, отпали, я бы сказал… как белые с
чёрными головками червяки от яблока… обожрались.
– Ах, Доктор, доктор Саша, доктор Жабинский!
«…как в детстве звали? Сашкой, небось?
– Нет, Шуркой!..»
На нашей с Вами памяти прозрачная осень, вырезные кленовые листочки
(очень подходит для нашего рококо) . Листочки красные, как красные флажки на
праздник… и всё – такое красно-прозрачное.
Жук, зато, чёрный. Ползёт по краю вырезного кленового листа, а навстречу еще