Вдоль улицы стояли искореженные машины. Осторожно обходя кухонные отбросы, я шла все дальше, вниз от дома № 350 к дому № 112. Жена моего брата Денис радостно сообщила мне, что Чарли, брат ее старого школьного друга, когда-то был надзирателем Нила. В разговоре она взяла инициативу в свои руки и вывалила на меня все: и про то, что в прошлом я выбирала не тех парней, и про то, что у меня нет никакой личной жизни в настоящем.
Наконец она вручила мне адрес со словами: «Ты же не собираешься опять с ним возиться?» Я сразу почувствовала себя нашкодившим подростком.
Перед домом Нила был припаркован серебристый «сааб», к которому мои юные поклонники, ясное дело, уже пробовали подступиться, судя по во всю мигавшей сигнализации. Обычно я не обращала внимания на машины, но эта улица была такой убогой, что любая не тронутая граффити поверхность сразу же бросалась в глаза. Дорогая машина.
Возможно, у Нила много награбленного добра, а здесь он живет просто для отмазки?
Я постучала в дверь и отступила, украдкой вытирая испачкавшиеся костяшки пальцев. Когда за дверью послышался шум, я заставила себя отвернуться и посмотреть на дорогу. «Сааб» уже украсился праздничной «шляпой» из кухонных отходов. Кровь пульсировала у меня в висках.
Неожиданно краем глаза я заметила, как за стеклом откинулась шторка.
— Нил, это ты?
Голова у меня закружилась. Обалдеть! Мамочка была права. У меня очень, очень плохой вкус.
Передо мной стоял Нил. Он постарел на двенадцать лет, но ни чище, ни лучше от этого не стал. Глаза его покраснели — наверное, от привычки выкуривать до завтрака пару косячков. Одежду он носил наизнанку, чтобы сократить расходы на домашнее хозяйство. Но он остался все таким же тощим и обезоруживающе симпатичным вроде американского киноартиста Бена Афлека. И выглядел таким же беспокойным, как и раньше. Ничего не изменилось.
— Нил? — тоненько пропищала я.
— Кто спрашивает?
— Это Кэсс. Кэссиди Блэр. Из…
Откуда? С заднего сиденья твоего «кингвуда»? С крыши гаража твоих родителей? Из мастерской «развал-схождение»?
— Кэсс!
На его лице появились морщинки — это он улыбнулся. И широко распахнул дверь, жестом приглашая меня войти.
— Заходи. Сегодня просто день посетителей. У меня есть кекс.
Я вошла внутрь и с облегчением присвистнула. Слава богу, большое количество принятых внутрь химических элементов явно стерло из его памяти то, как я променяла его музыку на «Дюран-Дюран» — исключительно ради Дона ла Рокса, их барабанщика, а его бросила. В последнюю нашу с Нилом встречу мы вусмерть надрызгались на празднике «Шутценфест» и устроили там показательный скандал. Я отколошматила его по коленке своим багровым ботинком «Док Мартене», а он чуть не разодрал мой жилет из черного искусственного меха. Наше расставание было явно не в стиле сентиментальных женских романов Джейн Остин, но зато оно было быстрым и окончательным.
Пока я шла за ним по длинному коридору, я чуть не задохнулась. К тому же меня насторожило упоминание о еще одном посетителе. Или посетительнице? Я вовсе не хотела впутываться ни в какие разборки в стиле боевика «Собачий полдень». Все, что мне было нужно — это получить дельный совет. А вот протухший роман словно из секонд-хенда мне был совсем, совсем не нужен.
На кухне мне в глаза неожиданно ударил свет из окна.
— Извини, здесь воняет. Дай, я открою окно.
Голос был глубокий и незнакомый. На фоне окна задвигался чей-то силуэт.
Мое сердце екнуло: я явно затесалась в альтернативную реальность, где все нереально и все — психи. Это был старший брат Нила, Сэм. И он был похож на киноактера Дэвида Духовны: такой же ученый зануда, с прямыми волосами и холодным выражением лица. В воздухе словно засверкали летающие искорки, и я въехала, что это мельчайшие капельки моей слюны — мой рот среагировал на сексуальный импульс прежде меня. Надвигалась самая настоящая катастрофа.
Сэм Таскер был умником. Он всегда рассматривал меня взглядом энтомолога — я для него была очумелой букашкой, зачем-то ползающей по страницам его ученых книг. Сейчас его взгляд был иным. В сущности, выражение его лица было абсолютно бесстрастным. Серьезный парень.
Я осторожно подошла к предложенному им стулу. Мне приходилось видеть такие лица у мужчин в форме, которые совали в окно моей машины маленькие трубочки, а потом говорили: «Выходите». О боже, если бы я знала, что его встречу, то хотя бы приоделась…
Все, хватит. Мысленно я дала себе пинка: «Быстро узнавай, что нужно, и домой!»
В это время ко мне сзади подошел Нил и сказал:
— Эй, Сэм! Смотри, это Кэсс. Помнишь, та девушка с крыши?
Выражение лица Сэма слегка изменилось, и он произнес: «Помню». В его голосе угадывался наитончайший намек на улыбку. Стараясь найти чистое место, куда можно сесть, он покосился на мою кожаную юбку-карандаш.
— Хочешь кекса с корицей? — предложил Нил.
— Нет, спасибо. Я только на минутку, чтобы спросить тебя… — Я тянула и избегала смотреть в лицо Сэму. — То есть, — заикнулась я, наконец повернувшись к нему, — в смысле, мы с Нилом давно не виделись.
Мне стало стыдно. Потому что моим первым побуждением было держать дистанцию и всячески показывать Сэму, какая я стала хорошая — не такая, как тогда, когда была с Нилом. Но что, на самом деле, я могла ему рассказать? Что работаю в видеопрокате? И за деньги соблазняю чужих любовников? Что у меня нет бойфренда, мужа, детей и даже домашних млекопитающих? Что я редко встречаюсь с единственным братом, особенно после того случая на Рождество два года назад, когда они с Денис разругались в дым? Тоска зеленая была их слушать. Неудивительно, что, насмотревшись на них, я превратилась в неудовлетворенную старую деву.
Визит тем временем затягивался.
В присутствии Сэма я не могла расспросить Нила о его воровских секретах. Его брат, по моим подозрениям, был или копом, или сотрудником службы безопасности. Скорее всего, копом. Слишком хорошая выправка и слишком неодобрительная манера молчать. К тому же на нем была одежда серого цвета, а его «сааб», как я догадалась, не являлся общественным средством передвижения.
У меня совсем немного знакомых среди блюстителей порядка. Во всех них есть нечто, приводящее в трепет. Только у моего университетского друга Гаса Стэмпа, который бросил совершенно бесполезный курс по искусству и стал копом, есть чувство юмора. Это его и спасает от превращения в леденящий кровь персонаж. Но даже если такое когда-нибудь и случится, я думаю, с ним будет еще веселей. Особенно, если учесть его ежегодные появления на Марди Грасс на параде геев и лесбиянок в костюме одной из сексуальных агентш национальной безопасности из комедийного сериала «Ангелы Чарли».
Копы знают человеческую природу. Они каждый день видят ужасные вещи, и это влияет на их образ мыслей. Они знают, на что ты способен в отчаянии. Сэм смотрел на меня так, как будто видел меня насквозь, и мне это не слишком нравилось. Но поделать я ничего не могла, так как это, видимо, тоже было определенным проявлением его сексуальности, которой я не могла сопротивляться. Я мысленно захныкала. А вдруг он видел меня на «Колесе фортуны»?
Так что я замолчала и начала угощаться кексом. Потом рассказала пару побасенок о своей работе (административный ассистент), домашней жизни (две собаки) и о том, почему я живу в Аделаиде (меня сюда забросили мои гламурные путешествия с целью развеяться, чтобы не сойти с ума от своей занятости). Я не знаю, почему я лгала, но так увлеклась, что сама себе поверила. А в своих выдуманных щенков — их звали Дугал и Оскар — я просто влюбилась. И, когда Сэм ушел, покинула их уже с некоторым сожалением. Ах, мои маленькие, игривые проказники — Дугал и Оскар!
Мы с Нилом помахали ему, пока он садился в свой «сааб», к этому времени украшенный уже целыми гирляндами кухонных отбросов. Кто-то явно съел очень большую кастрюлю лапши.