Феанор спустился с лестницы и увидел двух гоблинов, неловко переминающихся с ноги на ногу.
Один был точно, Шмыгрым. Насупившейся и не находящий своим широким кистям места. Глаза которого то и дело бегали из стороны в сторону. Парню было явно не ловко.
Рядом стояла его мать с кружкой Феанора в руках. Кожа ее была песочного цвета. А голубые глаза горели двумя звездочками ожидая от него чего-то.
– Рад познакомиться. Шмыгрым рассказывал о вас. Предлагаю пройти в беседку и там немного поболтать? А то ветер поднимается, – лекарь поежился.
Женщина усмехнулась и протянула ему кружку.
– То, что падает, не обязательно разобьется. Забери, – Феанор нежно принял старую «реликвию» и быстро отнес домой.
Вернувшись, они направились к беседке.
– Как дела в вашем подземелье?
Шмыгрым сглотнул и потупился.
– Ужасно, Феанор, – гоблинша сложила руки подперев две округлые груди. – От этих чертей нет спасу. Еще и мужа моего взбаламутили. Сидел себе столько лет в темноте, растил грибы да пас хряков. А теперь отправился по соседним подземкам собирать народ на «воздаяние» – она протянула по слогам последнее слово, – Что бы отомстить. Дурень, ей-богу.
– Что скажет, Шмыгрым? – эльф повернулся к разглядывавшему свои порванные сапоги гоблину.
– Да что мне сказала, мать права. Все так, остроухий. Все так…
Они зашли в беседку и уселись друг напротив друга.
Луна к этому времени вышла из-за крон деревьев и сейчас ярко освещала поляну и беседку.
Хоть гоблинша и была в годах, ее лицо ничуть не постарело, а лишь украсилось небольшим рядом морщин на лбу. Скорее всего от того, что та часто морщилась или хмурилась.
– Мне важно, чтобы ты высказал свое мнение Шмыгрым. Давай начнем с того, что тебя сейчас волнует больше всего.
Парень заерзал на лавке стараясь сесть и не с края, и не рядом с мамой.
– Что меня волнует? Чтобы мы ушли отсюда целыми с матерью. Вот что меня волнует, – он закатил глаза. – Что эти чертовы придурки, люди. Приходят к нам. Сжигают наши деревни. Разоряют подземелья. И все ради чего? Славы и наживы, – гоблин смачно плюнул на землю. – Трофеев. Да, когда-то мы напакостили на целый мир. Но это было много веков назад. И что теперь вечно держать нас за чертой? И приравнивать к лесным тварям? – гоблин прервался разнервничавшись. Его зеленое лицо покоричневело.
– Весь в отца. Все переживает за нас. Нет бы отпустить ситуацию и наладить быт. Ох, сил моих больше нет на них. Дурни!
– Вы не думали уйти подальше от разлома в северные земли? – Феанор сложил ладони и посмотрел на гоблиншу.
– Совершенно нет. Тут жили наши родичи, а до них их родичи, пока их не выгнали с большой земли. Да и что там делать на этом проклятом севере? Одни культисты и чудища. Да племена кочевых орков. Мало приятного, я вам скажу, – гоблинша шмыгнула длинным носом.
– И как вы думаете остановить своего мужа?
– Гулдр, хороший боец. Никак. Пусть сходит, сожжет с ребятами пару деревень. Авось успокоится и начнется старая жизнь.
– Вы не думали, что корни ваших проблем с людьми растут из-за сожженных деревень с обеих сторон?
– Так они первые к нам лезут! – Шмыгрым вскочил и замахал кулаками.
– А мы к ним, первые. Если спросить их детей, – гоблинша положила руку на плечо сына. – У всех своя правда, Шмыгри. У всех своя. Ладно, пойдем уже. Час волка наступил, сможем уйти незамеченными.
Гоблины встали и вышли из беседки, за ними поднялся и Феанор.
Гоблинша почесала потрепанное ухо и сказала на прощание:
– Приятно было с вами поболтать. До следующего раза. Если что, зовут меня – Вулди. Пока, Феанор – мастер слова, – гоблинша улыбнулась и, взяв под руку сына, зашагала вместе с ним в сторону леса. За которым в паре километров располагался разлом, где они и жили.
– Пока-пока, остроухий. Пока-пока… – донеслось до Феанора от удаляющихся темных фигур. Кривые силуэты с большими ушами быстро растаяли в ночи.
Два смелых гоблина этой ночью пришли к нему для того, чтобы просто поговорить. А ведь так раньше и было. Когда-то давно…