Еще несколько лет назад мы бы лечили ее облучением всего мозга – дает хорошие результаты, метастазы перестают беспокоить, и новые в мозгу некоторое время не возникают, но… Что ни говори, а ум от этого острее не становится: IQ немного падает, память немного ухудшается, острота восприятия немного тупеет. А дама – умница! Обаятельная, и живая, и остроумная. И доктор М. решает по новейшей методике облучить ей только сами метастазики, не затрагивая остальной мозг. Дело это очень деликатное, требует величайшей точности компьютерной томографии и МРТ отличного качества. Не говоря уж о тщательнейшем планировании лечения и сложном – с многочисленными особенностями – процессе самого облучения.
Но есть один нюанс: наша пациентка оглохла в возрасте двух лет. И теперь нормально слышит только благодаря аппарату, вживленному под кожу пониже уха. Существенной частью этого аппарата является железное колечко. А с ферромагнетиком внутри, сами понимаете, МРТ сделать невозможно. Потому что главной составляющей этого аппарата является магнит чудовищной силы. Он притягивает все железное так, что, когда кретин уборщик, который в своем рвении навести чистоту преодолел все преграды и вошел в экранированную комнату, его тележка сорвалась с места, пролетела по воздуху и со всей дури вломилась в аппарат, полностью его разрушив, и сама превратилась в лепешку. Уборщик остался жив только благодаря покровительству ангелов-хранителей, густо заселившихся во всех корпусах нашей больницы.
Поэтому, прежде, чем делать МРТ, нашей пациентке надо было удалить эту железяку. А для этого организовать операционную со всей командой и комнату для восстановления после наркоза. Потом КТ. Потом уж МРТ. Дальше материалы попадут к двум врачам, которые договорятся между собой, какие именно участки мозга будем облучать, и все тщательно нарисуют. И не думайте, что договориться им насчет этого так же просто, как двум литературным критикам по поводу нового романа Сорокина.
Дальше все материалы переходят к физикам, в том числе и ко мне. Мы вдвоем за два часа делаем очень непростую программу. Потом для верности проводим измерения и убеждаемся, что на практике получим в точности то, что запланировано. Потом передаем все данные на ускоритель. И теперь, в шесть вечера, техники, которые на работе с семи утра, могут наконец вызвать больную. Но – упс! – не могут: она в операционной, ей вживляют слуховой аппарат. Потому что отоларингологи утверждают, что его нужно вернуть на место в очень короткое время. Иначе он окажется непригодным и придется заказывать новый.
Теперь ждем все вместе: родня старушки – две дочери и внук, симпатичный рыжий парень в шортах и кипе; доктор М., у которого сегодня, как на грех, день рождения; два физика и два техника. Семь часов вечера. Мы все, уже сгорбившись от усталости, сидим и болтаем о пустяках. Проходит час.
Наконец больную привозят из операционной. Мы укладываем ее со всем тщанием. В десять глаз следим за точностью лечения – мы все так устали. Еще восемьдесят минут, и все метастазы уничтожены.
А мне еще час ехать домой. На автопилоте…
Благодарность
Что ни говори, а живем-то мы на Востоке. И хотя съехались, конечно, отовсюду, средний градус отношений меж людьми здесь куда выше, чем в Европе или Москве. Соседи пользуются правами друзей, друзья – родственников, а родственникам вообще нет никакого укорота! Очень скромная свадьба – это четыреста человек самых близких. Обрезание, на которое собралось меньше ста гостей, – обрезание горького сироты.
А раз так, то и отношения пациента с врачом или техником не то что неформальные, а всегда личные. Особо слабонервные приносят пару раз в неделю свежеиспеченные домашние булочки или инжир из своего сада. А более спокойные любят сделать к окончанию лечения какой-нибудь сюрприз тем, кто их лечил. Ассортимент подарков необъятен. Мне однажды досталась пара билетов на оперу «Аида», которую ставили ночью в пустыне в крепости Масада. А другой раз в знак благодарности йеменская старушка ущипнула меня за щеку и всунула в ладонь горсть изюма. Был случай, когда мы получили новый линейный ускоритель стоимостью в несколько миллионов долларов.
Будучи равнодушна к автографам, я пренебрегла возможностью собрать неплохую коллекцию инскриптов знаменитостей, а подруги мои могут ими похвастаться. По правде говоря, и у меня есть с пяток книжек с очень известными именами. Но перед самыми дорогими мне писателями я всегда робела и старалась не попадаться им на глаза.