Рассказал мой товарищ:
– В легких случаях мы просто стараемся закончить процедуру побыстрее. И все время говорим с пациентом по внутренней связи не умолкая. И ему, и мне нужно мужество, чтобы вытерпеть эти пять минут. Потом я забегаю к нему и освобождаю от маски. Он лежит мокрый от пота и тяжело дышит. И сердце колотится, как после стометровки. Но так бывает, когда пациент твердый, смелый человек с легкой клаустрофобией.
А вчера пришел натуральный псих! Капризный, нервный, крикливый. Начал с того, что его клаустрофобия не такая, как у других. Ему нужен общий наркоз, иначе он вообще не может сделать даже простой рентген. Он весь такой особенный! «Ты, – говорит он мне, – таких, как я, никогда не видел». «Не волнуйся, – отвечаю, – мы уже вызвали анестезиолога. Заказали еще на прошлой неделе. Я говорил с их отделением полчаса назад. Они вечно задерживаются. Их всегда не хватает. Так что ты подожди».
Он мечется по коридору и все порывается напомнить о себе, о том, что очередь его давно подошла и о том, что у него спина болит и чтобы мы не забывали, какой он особенный. И все правда – и спина болит, и очередь уже прошла, и жалко его ужасно, и надоел до смерти.
Наконец является молоденький врач со своей тележкой, мониторами, системой реанимации и прочими прибамбасами. Укладываем мы нашего больного. Врач вводит ему в вену иглу, подсоединяет систему наблюдения за жизнедеятельностью – наркоз дело нешуточное. Даже такой легкий, который он собирается сделать – чтобы притупить чувства, но не отключить сознание полностью. Мало ли что может произойти от погружения в искусственный полусон… Наконец подключил пакет с препаратами, больной замолчал, расслабился, задремал, и я смог надеть на него маску. Мы вдвоем с напарником точнехонько его ориентировали, закрыли за собой тяжелую автоматическую дверь и пошли к себе в наружный отсек, откуда и проводим лечение. Анестезиолог уткнулся в свой телефон. Прошло минут пять, мы уже скорректировали позицию, готовы начать облучение, и я ему деликатно говорю: «Послушай, я тебе не закрываю обзор? Тебе виден монитор с кардиограммой?» Он отвечает: «Не беспокойся, все в порядке!» – и продолжает писать в телефоне. Лечение идет, а врач на экран даже не косится. Я ужасно разозлился. «Что ты такой уверенный? – спрашиваю. – Хоть бы взглянул! Мало ли как он среагирует на наркоз? Это же твоя ответственность! Ваше поколение ничего не боится и ни за что отвечать не хочет!»
Он на секунду оторвался от телефона, посмотрел на меня и отвечает неожиданно дружелюбно: «Я свое дело знаю. Ему наркоз не повредит. Работай спокойно. Больной ведь не двигается?» «Нет, – говорю, – лежит замечательно, но ты-то не боишься? Вдруг выдаст какое-нибудь осложнение? Мало ли?»
«Не будет осложнений, – отвечает этот парень. – Я ему и лекарства никакого не ввел. Только соленую водичку в вену для понта. Ему не наркоз нужен, а анестезиолог. Вот он я! От меня осложнений не бывает».
Закончили мы, зашли внутрь, сняли с него маску, вынули иглу из вены, и я спрашиваю: «Тебе, наверно, еще надо полежать? Сколько нужно времени, пока придешь в себя?» А тот отвечает: «Нет, я не такой, как другие. У меня наркоз отходит моментально. Прямо сейчас могу идти!»
И ушли оба.
Побыть волонтером
Больница притягивает к себе множество добровольцев. Богатые, ухоженные религиозные дамы, часто говорящие с английским акцентом, разносят бесплатные бутерброды, пироги, соки, чай и даже обеденные порции горячего для всех, кто пожелает. Для больных, их родственников, для сотрудников – для всякого голодного. Некоторые действуют от лица добровольческих организаций, некоторые сами покупают всякие приятные хрумкалки и пекут кексы… Некоторые приходят поиграть с больными детьми или, например, сделать маникюр пациенткам. Все привыкли к этому и даже особой благодарности не проявляют.
На днях я первый раз увидела среди добровольцев женщину с легким русским акцентом. Ее пристроили на центральном сестринском посту онкологического отделения отвечать на телефонные звонки. А то и правда никому не дозвонишься. Сестры заняты, секретарша перегружена, в общем, еще один человек очень даже может помочь.
Дальше картина маслом: подошла Беатрис и пожаловалась, что не может раздобыть какой-то бланк. Ей обещали поискать… но не сию минуту. «Тогда я пойду к врачам», – сказала Беатрис.
Тут добровольная помощница разгневалась не на шутку:
– Ты что, не можешь подождать? Ты знаешь, как загружены врачи в этом отделении? Обязательно по каждому пустяку морочить голову врачу? Сказано тебе – подожди!