-Где эти черные вестники? Пускай палачи допросят их.
Арапша подал знак. Тургауды подхватив подмышки, поволокли гонцов.
Джихангир надел золотой с большим алмазом шлем Александра Македонского, и, поигрывая, кривой в самоцветах саблей вышел из терема. Его колючий взгляд обжигал. Гонцы пали на колени, вознося руки к небу.
Бату-хан заговорил сначала тихо затем погромче, под конец его слова стали переходить в истеричный визг.
-Вам было вверено великое счастье! То, что выше солнца - сын Небесного правителя! И вы не смогли сберечь, сей алмаз.
-Мы не могли его остановить, он рвался в бой с силой барса! - произнес самый высокий из гонцов.
-А вы и обрадовались! Самим идти вперед боязно, так пускай скачет сын неба! А разве так поступал Чингиз-хан. Храбрейший из храбрых стоял позади войска и шепотом передвигал сотни тысяч воинов. Весь мир трясся от одного его слова.
Гонцы, повалившись ниц, вжались в снег, они ничего не смели сказать в свое оправдание.
-Никто не удержал великого когда он стал простым нукером, рубился с опасным врагом. Никто не закрыл его телом, когда уруская рать обложила его.
-Да там был только одни маленький мальчик из белого легиона.
Пробормотал самый смелый из гонцов.
Бату-хан побагровел, его рев был слышан даже в дальних углах лагеря.
-Вырвать ему язык и повесить на крюк. Он посмел оболгать великого.
Тургауды схватили, гонца железными пальцами раскрыли рот и вырвали язык. Затем поволокли несчастного на крюк. Его подвесят в центре монгольского стана, и он будет мучительно умирать. Тут чародейка Задан указала на точку в небе.
-Посмотри о великий. Я думаю, большая волшебная сила идет к нам на подмогу.
-Я готов принять дар богов!
Громадное огненное пятно, напоминающее смесь пузыря и кляксы плавно приземлилось. Свет он него озарял весь лагерь. Три персоны, отделились от огненного зарева. Десятки тысяч воинов разом пали на колени. Две фигуры были уже знакомые шестикрылые онгононы с головами тигра и петуха. Третья фигура заставила дрогнуть даже Батыя. Перед ним сверкал и искрил молниями сам Хан Кюлькан. Знакомые черты напоминали молодого великого деда. Помимо воли джихангир опустился на колени. Страшный голос сотряс стан.
-Моя душа скорбит и требует мести! Месть требует жертв! Урусы должным быть наказаны!
Два онгонона вскинули вверх когтистые лапы.
-Да будет так!
От рева сосны пригнулись к земле - снесло несколько юрт. Батый как ужаленный вскочил, проорал срывающимся голосом.
-Скачите назад! Сообщите войску, что джихангир повелевает взять штурмом крепость Коломну, до прихода его армии. Если я прибуду, а вы все еще будете сидеть под городом как кура на яйцах, я вас всех перебью. А в будущей жизни, вы низвергнетесь в геенну и будете мучимы вечно! Прочь отсюда желтоухие псы, пожравшие труп своего отца!
Бату-хан замахал саблей. Гонцы вскочили и с лихорадочной поспешностью вскочили на коней. Посыпались удары плетей, животные заржали, спустя мгновение от них и след простыл. Онгононы раздулись в знак одобрения. Тень Кюлькана колыхнулась, его гораздо более низкий чем при жизни голос гремел.
-Теперь я вижу в тебе достойного джихангира! Ты похож на моего отца!
Батый гордо выпрямился, почему-то его совсем не пугал громадный призрак еще не давно смертельного врага. Прокашляв Баты произрек.
-Я покажу урусам, что значит поднять секиру на сына самого великого из людей и второго после Сульдэ на небе - Чингиз-хана! Густыми потоками крови будет залита уруская земля. Приказываю вам убивать, перебить все живое, даже собак, женщин, детей и сделать это как можно мучительней.
Шаманка Керинкей-Задан запела гробовым голосом, ее слова как пудовые градины били по ушам.
Пускай шторм кровавый урусов зальет
Приказ джихангира - нукеры в поход!
Пускай до небес разгорится пожар
По воле Сульдэ - нанесем мы удар!
Где дети смеялись, пройдет злая смерть
Лишь вой и страданье на русской земле!
Несчастных урусов давить будем, жечь
Весь мир содрогнется - падет пред Сульдэ!
Глаза Бату-хана вылезли на лоб, зрачки стали вертикальными как у оборотня. На губах выступила багровая пена. Он подпрыгнул вверх и заорал в исступлении.
-Коня! Подвести вороного!
Задребезжали большие медные гонги, забили барабаны. Зазвенели надраенные рожки, извещающие о выходе. Субудай по-прежнему стоял спокойный, он затянулся трубкой гашиша. Онгононы побледнели и видимо хотели скомандовать отбой.
-Ты как всегда храбр, но излишне горяч великий. Стоит ли снимать осаду с Суздаля.
Бату рявкнул.
-А куда он денется! Когда мы возьмем Коломну, Суздальские бояре сами откроют мне ворота.
-Откроют. Конечно, откроют, ведь я обещал им жизнь и даже деньги, но эти белые мангусы. Народ верит им гораздо больше, чем всем князьям и боярам вместе взятым.
Батый почесал голову под шлемом.
-Думаю что мангусы, узнав о нашем походе сами, рванут под Коломну и там полягут. А это что такое.