Они продолжали очень серьезно смотреть на меня. Только после небольшой паузы тот из них, кто до той поры не промолвил ни слова, проговорил:
– Неустойка – ваша жизнь.
– Только‑то? – сказал я бодро.
– У вас есть более ценный залог? Впрочем, если наши условия вас смущают – ничего ведь еще не подписано, и вы можете…
Верига не договорил, но и сказанного было достаточно. Решение надо было принять в доли секунды: малейшие колебания с моей стороны окончательно убедили бы их в моей оперативной непригодности. А стоило мне хоть на миг поверить в их правоту – и никогда не удалось бы доказать им, что они ошиблись. И я не получил бы всей операции целиком.
Такого унижения я скорее всего не пережил бы. А кроме того – мне действительно очень нужны были деньги. Много. Тем более что было сказано: эту работу нужно сделать.
– А может быть, это мои условия вас смущают? – спросил я как можно более насмешливо. – В таком случае полагаю, что нам самое время закончить переговоры. Что же, как говорится – расстанемся друзьями. И в знак дружбы хочу предупредить вас: вы еще не успели прибыть, как на вас тут открыли охоту. Скажите, не знакома ли вам эта дама?
И, нажав клавишу, я загрузил на монитор изображение моей давешней гостьи.
Не шевелясь, в полном молчании гости несколько секунд смотрели на экран. Потом разом повернулись ко мне, и я удивился тому, насколько за эти минуты изменились их лица. Теперь они выражали чувство глубокого недоумения.
– Где она? – спросил Верига, и в его голосе прозвучала недвусмысленная растерянность.
– Полагаю, где‑нибудь недалеко, – ответил я. – Потому что мне она явно не поверила, хотя я уверял ее, что не имею о вас никакого представления. Не берусь предсказывать, но на вашем месте я не медлил бы с устройством срочных дел на Теллусе.
Кажется, они пришли к такому же выводу одновременно со мной. Им и в самом деле некогда было искать других исполнителей. Я добавил еще:
– Как видите, другие оценивают мои возможности достаточно высоко даже и сегодня.
Видимо, это помогло им решиться.
– Дайте номер вашего счета. Побыстрее, если можно, – сказал тот, что пытался торговаться.
Так. Похоже, это действительно серьезные клиенты.
– Ваш ЛК? Благодарю. Вот. Пожалуйста. Я протранслировал номер прямо в его мик. Он замер на несколько секунд: я знал, что это время понадобилось, чтобы его мик связался с банковским терминалом и произвел перечисление. В наше время крупными суммами оперируют не при помощи карточек, как встарь, их носят в голове, в памяти микробиокомпьютера, обезопасив несколькими слоями защиты.
– Готово, – сказал он. – Прошу проверить. Пришла моя очередь таким же способом связаться с банком. Все было как будто правильно. Конечно, в таких случаях лишняя проверка не мешает. Пока я только передал в терминал дополнительный код для защиты поступившей суммы; теперь без моего ведома ее нельзя будет отозвать. Разве что по судебному решению. Или по распоряжению Службы.
– Благодарю вас, – проговорил я, закончив операцию. – Ну что же – отметим сделку?
Бутылка – остатки прежней роскоши – была уже в моей руке: я вытащил ее из стола так же быстро, как в случае угрозы выхватываю оружие. Следующим движением выставил сразу четыре стаканчика.
Они переглянулись, словно сомневаясь. Потом Верига сказал второму из своих спутников:
– Разлей, Кольф.
Названный вежливо отобрал у меня бутылку. Я подумал: они боятся, что я подсыплю им чего‑нибудь? Это не в моих правилах.
– Скажите, что говорила вам эта женщина?
Я повернулся к Вериге:
– Ничего, кроме того, что я вам уже сообщил. Кольф уже раздавал стаканчики.
– За удачу! – провозгласил я.
Все разом выпили. Затем Верига и сидевший справа встали. Верига сказал, прощаясь:
– Я по‑прежнему надеюсь, что смогу дать вам нужные подробности – при завтрашней встрече. Потому что сейчас мы вынуждены срочно позаботиться о своей безопасности. Хотя, возможно, мы свяжемся с вами еще раньше.
Ну что же. Они меня подрядили, так что были вправе заказывать музыку. Хотя недостаток информации означал, что сегодня я еще ничего не смогу сделать.
– Буду ждать.
– А когда сможете начать? – В голосе Вериги уже звучало нетерпение нанимателя.
– Считайте, что я уже действую. Обождите еще минутку! Эта минута была мне нужна, чтобы верхняя камера внимательно просканировала крышу. Все было спокойно: кроме их «Бриза», ничто не попало в поле зрения.
– Теперь можете выйти. Кстати: советую сразу же снизиться и несколько минут лететь над улицей на минимальной высоте – так вас будет труднее засечь.
– Благодарю вас. Мы так и сделаем.
И дверь, выпустив их, встала на место.
Я проследил, как они в прихожей получили свое оружие – в целости и сохранности. А когда они взлетели – по старой привычке воспользовался одной из внешних камер, чтобы проследить за ними, пока они еще видны в небе.
Работая трансфокатором, я провожал взглядом плывшую низко над улицей машину, направлявшуюся к центру города. Все было в порядке. Я уже отвернулся от экрана, как связник снова ожил. Я взял трубку. Это был Верига.
– Слушайте! – Голос его показался мне возбужденным. – Мы только что…
Но тут он отключился. Я невольно перевел взгляд на экран. И почти сразу понял: намеченная на завтра встреча вряд ли состоится.
Почему‑то агрик, словно испуганный чем‑то, на моих глазах круто набрал высоту, рискуя столкнуться с другими агралетами в более высоких эшелонах, и за считанные секунды взмыл высоко над крышами.
Видимо, с какой‑то из этих крыш и ударили по нему; судя по результату – из магнум‑дистанта, в режиме микроаннигиляции.
Собственно, стрелявших я не заметил. Но, следя за «Бризом», ясно видел, как его сразу охватило пламя.
Оставляя за собой пышный дымный хвост, машина обрушилась: похоже, был поражен ее антиграв. Мгновение – и над ней раскинулся купол, но уже через секунду вспыхнул и превратился в огненный конус. Еще через несколько секунд аппарат скрылся из виду.
Я наскоро прикинул: похоже было, что Верига пытался вырулить к месту, где падение агралета привело бы к наименьшим жертвам. Таким местом была река. Но нерегулируемая скорость падения не оставляла надежды на спасение находившихся в кабине людей. Моих заказчиков.
Я признал, что, хотя ощущение опасности, преследовавшее их, не было лишь плодом воображения, мое предупреждение об открытой охоте не оказало на них должного воздействия. Их поймали в примитивную ловушку.
Это означало, однако, что и мне следует быть готовым к неприятностям. Те, кто подстерег моих гостей, точно знали, где они находились. Им будет нетрудно добраться до меня. Хорошо, что Лючаны нет дома. Но стоит поберечься и мне самому. Тем более потому, что, хотя заказчики и не смогут уже оценить результаты моей работы, их гибель самой этой работы не отменяет: деньги уплачены и мною получены, возвратить их, отказавшись от работы, некому – значит, нужно отрабатывать гонорар.
А хотя стоят ли любые деньги того, чтобы подставлять свою шкуру под огонь? Если двое ведут между собой перестрелку, самое глупое, что может сделать третий, – это оказаться между ними. В юности меня еще тянуло показывать в таких случаях свою лихость. Но это было давно. И чем. дольше я жил – тем более уютной мне казалась эта самая шкура. Она совершенно не нуждалась в дырках для принудительной вентиляции, тем более если эти дырки не пробивает пуля сериала, а прожигает луч дистанта.
Кончен, кончен день забав…
А деньги? Ну и что деньги? Если за ними явится кто‑то от имени погибших – то либо он подтвердит условия сделки и гарантирует своевременную выплату второй половины, либо я верну ему все полученное. И еще: если те, кто поджег Веригу, и в самом деле нагрянут сюда по мою голову, я скорее всего использую эти самые галлары, чтобы откупиться от бандитов – или кем они там окажутся. Такое действие будет совершенно справедливым. Мне просто не в чем будет упрекнуть себя.
А поисками этих семечек пусть займется кто‑нибудь другой. Помоложе и поглупее. Семена. Цирк какой‑то. Или детский вариабль.
Значит – решено. Отказ – и покой.