— Ты ей сказала?
— Нет, конечно. Ты же не велела! Я только успокоила ее, сказала, что ты жива и здорова. Ох как она обрадовалась! Боялась, что ты под машину попала, думала, невесть что С тобой случилось.
И чего мама вечно волнуется? Может, надо было все-таки записку родителям оставить, чтоб не волновались?
Ляля открыла дверь своим ключом, сняла в передней пальто и, проходя мимо столовой, где сидели родители и Вовка, сказала: «Здравствуйте!» и прошла в свою комнату. Ну конечно, мать и отец сразу к ней.
— Где ты пропадала? Что случилось?
— Ничего особенного не случилось. Я вышла замуж.
— Что?! — вскрикнула Юлия Павловна.
А Михаил Иванович ласково спросил:
— Ты, Лялечка, вероятно, шутишь?
Ляля пожала плечами.
— Не хотите — не верьте.
— Но почему же ты нам ничего не сказала?
— В конце концов, я уже взрослая и имею право распоряжаться своей судьбой.
Эту фразу Ляля подготовила для родителей заранее, уверенная, что после такого заявления им уже не о чем будет говорить.
Юлия Павловна после этих слов как будто вышла из столбняка.
— А у нас, родителей, есть какие-нибудь права? Или только обязанности?
— Не знаю. Дайте мне, в конце концов, отдохнуть!
Юлия Павловна всплеснула руками.
— Нет, вы посмотрите на эту эгоистку! Мы всю ночь не спали, весь день места себе не находили, а она нас выпроваживает! Дайте отдохнуть! У нее, видите ли, права! У тебя на все есть права: на модные сапожки, на меховую шубку, на полную независимость. А обязанности какие-нибудь у тебя есть? Ну хотя бы по-человечески с нами разговаривать? Ну так знай: если у нас нет никаких прав, так нет и обязанностей. Живи теперь как хочешь.
Родители ушли, и Ляля с облегчением вздохнула. Ну теперь все неприятное позади. Скоро сами мириться придут.
Как только сестра осталась одна, Вовка пришел в ее комнату.
— Лялька! А кто он, твой жених?
— Кто, кто? Человек! Не надоедай! — раздраженно ответила Ляля.
— Нет, правда, Лялька, скажи.
— Могу тебя огорчить. Он не футболист.
— А кто?
— Студент автоинститута.
— Вот здорово! А за какую команду он болеет?
— Отстань!
— Ляльк! А он в шахматы играет?
— Понятия не имею.
— Выходит замуж, а сама не знает, что он за человек.
Вовке не везет, у него нет интересных родственников. У многих ребят в классе родственники мировые. У Нади Пискуновой родной брат — мастер спорта. У Валерки дядя — авиаконструктор. Ну а у Кольки дедушка и два брата дедушки — всемирно известные футболисты. Теперь-то они, правда, тренеры. А у Вовки только дядя Федя и тетя Зина. Оба пенсионеры, бывшие учителя. Ничем они не интересные люди.
Кто же все-таки Лялькин жених? Если он сам не играет в футбол и шахматы, может, болельщик хороший? Тогда интересно будет хоть поговорить с ним!
Юлия Павловна и Михаил Иванович закрылись в спальне. Надо же посоветоваться. Легко сказать дочери: «Живи как хочешь». А как будет на деле?
Юлия Павловна нервно ходила по комнате. Михаил Иванович с беспокойством смотрел на нее. Лицо и шея жены покрылись красными пятнами. Опять подскочит кровяное давление! Она, такая большая, сильная, была сейчас воплощением гнева и обиды. Да ведь и в самом деле обидно! Труженица, умница — для дочери живой пример. А дочь-то не в нее пошла.
Ну что сказать жене? Чем ее утешить? Ведь ничего теперь не изменишь. И вообще, что они могут? Лишить дочь материальной помощи? Но она не умеет еще себе на жизнь зарабатывать. Да и их родительская душа не выдержит. Лишить квартиры? Не имеют права. Хотя квартира эта дана ему — директору фабрики, и все же Ляля имеет право привести сюда мужа, обзавестись детьми. Так что же делать? Проглатывать обиды? Выходит, так. Улыбаясь, Михаил Иванович заговорил:
— Я вот о чем сейчас подумал. Король Лир у Шекспира сделал глупость: отдал царство своим дочерям. Отец Горио у Бальзака добровольно стал рабом своих дочерей. Мы с тобой не хотим рабства. У нас психология иная… А что поделаешь? Раньше детей в строгости держали. Я не за старые нравы, много в них было несправедливого. Беда в том, что мы новых законов и обычаев, поддерживающих авторитет старших, не создали. Сейчас у родителей много обязанностей, а поддержки нет. Зато спрос какой! Как что случится — во всем родители виноваты, даже если «ребенку» тридцать лет. Такие родители, говорят, не заслужили уважения своих детей, не имеют у них авторитета. Неудивительно, что некоторые ребята на упреки родителей говорят: «Вы сами нас плохо воспитали».