Надежда на улучшение погоды превратила очередной день вынужденного заключения в одно повторяющееся движение. Кто-нибудь обязательно подходил к двери и щупал ее на предмете охлаждения. Естественно, перерыв в десять минут мало что мог дать в ощущениях разницы температуры. Она все равно оставалась достаточно горячей, и прислоняться к ней надолго не стоило.
Илья даже экипировался, чтобы выбраться наружу с проверкой, но коллектив не дал ему добро. Смысла выбегать на лестницу, чтобы сразу вернуться обратно никакого не было, а вот заработать проблемы запросто. Даша впала в депрессию, думаю о родителях, поэтому Илье хотелось хоть как-то обнадежить ее. В принципе, если бы погода улучшилась в ближайшие дни, он был готов вернуться домой. По прикидкам, на это должно было уйти два месяца при условии, что весь мир выглядит так же, как вокруг их убежища. Проблемы с питанием он думал решать поиском его в разрушенных магазинах и домах. Там же он надеялся разжиться одеждой и обувью, которая обязательно сносится не один раз за время такого перехода. Пугали его форсирования рек, особенно Волги. Мосты вряд ли остались после мощного землетрясения.
В этот день жажда мучила гораздо меньше. Тело как будто подстроилось, сгустило соки и не давало влаги обильно выделяться. Из-за этого случались судороги. Не получалось долго спать в одной позе, сводило руки и ноги и даже спину. Спиртовку погасили и зажигали только во время приема пищи, чтобы увидеть, что берут. Дети перестали капризничать, выпрашивать еду и воду, вели себя как призраки, проявляя себя, только когда загорался свет спиртовки.
Про стеснение во время использования туалета быстро забыли. В такой духоте им часто пользоваться не приходилось. Постепенно небольшое пространство «цеха» стало восприниматься, как огромный мир, а туалет находился в очень-очень дальнем углу. Гибкая психология людей перекраивала свое отношение к окружению, и встраивало себя в соответствии с изменившимися условиями.
Очередной день начался с того, что из-за двери доносились раскаты грома и шум проливного дождя. В «цеху» запахло сырым бетоном. Николай прошелся по всему помещению и нашел источник. Протекал потолок. Вода пропитала почву и нашла себе дорогу между плит перекрытий. На ощупь она была теплой, чуть горячее температуры тела. Он подошел к двери и дотронулся.
— Есть прогресс. — Произнес он довольным тоном. — Рука почти терпит.
Илья подскочил и перепроверил слова Николая. Так и было. В сравнении со вчерашней температурой, сегодняшняя ощутимо понизилась. Он приоткрыл дверь. Через невысокий порожек из подвала плеснулась горячая вода, а в проем зашел пар, уже не воспринимающийся как нестерпимо горячий. Обыкновенный влажный пар, как в парилке. Илья прикрыл дверь, потому что вода снова обожгла ноги через подошвы, и отбежал в сторону.
— Кажется, провал переполнило водой. — Решил он.
— Не было печали. — Расстроился Николай. — Вода не пар, такой объем быстро не остынет. Как выбираться отсюда, если снаружи температура упадет.
— Надо выбираться и строить запруду у верхней двери, чтобы вода больше не шла в подвал. — Предложил Илья. — Мне кажется, что там уже можно находиться.
— Под таким ливнем из кипятка? — Усомнился Николай.
— Под ливнем нет, дождемся, когда закончится дождь. — Поправился Илья. — У меня нет другой идеи. Если подвал затопит, мы отсюда не выберемся.
— Да, а тут еще сверху начинает протекать. То ли еще будет, когда почву окончательно размоет. — Николай присел рядом с супругой, взволнованно прислушивающейся к их разговору.
— Нам опять скоро съезжать? — Спросила она.
— Похоже на то. Ручьи кипятка бегут в подвал и начинают набираться. Вода быстро не сможет остыть в отличие от воздуха, поэтому мы с ребятами как утихнет дождь, выберемся наружу и сделаем дамбу вокруг входа. Заодно проверим, как там обстановка. Мне кажется, чем прохладнее становится, тем активнее осадки.
После завтрака все сидели и прислушивались, когда перестанет греметь. Илья намотал к обуви бруски от паллет, чтобы не наступать в кипяток. Сел на мешок сахара и повертел перед собой ногами.
— Это называется гэта, японская обувь на деревянной платформе. — Он поднялся и попробовал пройтись на ней.
Если осторожно, то получалось, но шансы подвернуть ногу были высокими.
— Работник из меня на такой подошве никакой. — Признался Илья. — Все силы будут уходить на баланс.
— Тебе бы только из подвала выбраться, а там можно и снять их.
— Сделайте себе толстые стельки, чтобы ноги не жгло. — Посоветовала Гуля.
— Хорошая идея. — Согласился Илья, успевший уже несколько раз обжечь ноги.
Ее развили, установив не только стельки, но и вырезав дополнительные подошвы из короткой конвейерной ленты, по которой подавались бутылки.
— Какие убытки мы нанесли Ашотику. — Усмехнулся Николай, вырезая ножом очередную фигуру по лекалу. — Всё, что он наживал непосильным трудом, все распилили на запчасти.
— Если он вернется, вы сами перед ним будете отвечать. Меня не приплетайте. — Попросила Ольга, верящая, что человеку, пережившему такую катастрофу, всё еще есть дело до своих активов.
— Не переживай, мы ответим. Сдадим все бутылки по описи, и даже бочку с дерьмом, чтобы он мог провернуть обратный фокус и превратить ее содержимое в товар. — Усмехнулся Николай. — Да не переживай ты, не приедет сюда никакой Ашотик. Из Анапы вообще никто не приедет и на сто километров от берега моря точно. Им всем конец, землетрясение, великий потоп и адский котел. Царствие ему небесное, огромное спасибо за то, что он такой предприимчивый и сделал этот подвал, в котором мы спаслись. Возможно, весь его жизненный путь состоял в подготовке к этому поступку. Он спас нас и за это все его прегрешения сняты. А ты, Ольга, живи спокойно, ты все сделала правильно.
— Ну, ладно. — Нерешительно согласилась она. — Но если приедет, вы меня прикроете.
— Прикроем, даже если не приедет. Мне кажется, после того, как мы выберемся наружу, нам придется держаться вместе, чтобы не погибнуть поодиночке. Тут не только Ашотик, но даже любимый сосед, которому нечего есть, может стать врагом.
— Коль! — Зоя не любила, когда мужа заносило в дебри.
— Всё, молчу. — Николай прикрыл ладонью рот. — Показательная характеристика людей, которые жили до катастрофы, им легче, когда рассказывают приятную ложь, чем пугающую правду.
Супруга не стала реагировать на его слова. Отвернулась и стала обмахивать тряпкой сыновей, давно выпрашивающих у нее охлаждение.
Раскаты грома вызывали дрожание стен. Ручеек с потолка усилился и громко звенел, разбиваясь о пол.
— Девчата, предлагаю вам принять душ. — Посоветовал Николай и детей помыть. — Все какое-то развлечение.
— А вы что? — Спросила Зоя.
— А мы, похоже, помоемся снаружи. — Ответил супруг. — Что-то гроза не собирается заканчиваться, а под дверь течет все активнее. Я думаю, под дождем у нас есть минут десять, пока несколько слоев материала промокнут. Он не такой уж гигроскопичный.
— А если вы ошпаритесь? — Забеспокоилась Зоя. — Ведь надо будет быстро снять ваши обмотки, иначе останутся глубокие ожоги.
— Должны успеть. — Отмахнулся Николай.
— У меня есть идея. — Подал голос Максим. — Можно из стеллажей, из которых мы сделали туалет, сделать навес над входом, чтобы дождь вообще на нас не капал?
— Хм, здравая идея. — Согласился Николай. — Нам даже не надо дожидаться окончания дождя. Вот он живой ум против опыта. — Похвалил он Максима. — Тогда одеваемся и вперед.
Женщины попытались заставить его сделать ширму, чтобы они смогли принять душ, но Николай категорически отказался.
— Во-первых, здесь и без нее темно, а во-вторых, ремонты и дизайны это женское дело. У нас с мужиками нет времени на всякие глупости.
Он был прав, не то время, чтобы сидеть и просить. Каждый должен был решить для себя вопрос о максимальной полезности.
Илья прошелся на гремящей подошве по бетонному полу, чтобы научиться держать равновесие. Максим тоже примотал деревянные бруски, но Николай не стал, понадеялся, что увеличенной за счет транспортерной ленты подошвы будет достаточно. Пока они покидали «цех», внутрь зашло слишком много тумана. Он уже не обжигал, его можно было терпеть, но вызывал кашель. Организм сопротивлялся ему, считая больше жидкостью, чем воздухом.