«Да! Я не брал!»
— Вот и молодец. — я погладил крыса по голове.
У друзей воровать это верх низости, а что касается Вилатова… Он хороший человек, и после того, как он подарил мне доску… Кстати, надо же расплатиться за доску!
Вот теперь как раз и есть чем!
Поглаживая блаженно прищурившегося крыса, я ощущал, что что-то не так.
— А ну-ка, дружочек. — тихо сказал я, беря его в руки и осматривая со всех сторон.
Ну, точно! Пластыря на шве, который Сколопендра вчера накладывала на моих глазах — не было! Да и шва самого тоже не было, если уж на то пошло, на его месте остался только ярко-красный свежий рубец, словно крыса зашили не несколько часов назад, а несколько дней. Он ярко выделялся на фоне выбритой кожи, но все равно это было намного лучше, чем было вчера. А главное — намного быстрее, чем я ожидал.
То ли Никс нашел где-то какой-нибудь артефактный заживлятор и сам к себе его применил, то ли это одна из особенностей скавенджеров. Не зря же в Виварии написано, что все их никто так и не смог изучить.
Я посадил Никса на плечо, сгреб все, что он притащил мне, в тумбочку, и очень вовремя — как раз в этот момент раздался сигнал подъема.
Паша оторвал от подушки взлохмаченную голову и близоруко поморгал. Никс моментально растворился в пространстве, пропадая с глаз.
— Что? Уже пора? — зевнул Паша, садясь на кровати потягиваясь. — Блин, вот почему даже в выходной день нельзя дать нам поспать подольше? Ведь не надо же идти ни на какие занятия!
На завтраке я выяснил, как именно и чем именно питается Никс. Оказывается, он не особенно заморачивался на эту тему и просто тырил кусочки с моей тарелки. Причем даже я сам заметил это не сразу, потому что крыс не появлялся в поле зрения и даже не ощущался нигде рядом — ни на плече, ни на столе. Просто, когда я присмотрелся к своим куриным стрипсам, которые вдруг показались мне меньше, чем были изначально, я заметил, как у одного из них, надкушенного мной, сам собой пропал еще один крошечный кусочек.
— Ворюга. — тихо, почти шепотом произнес я, и в ухе в ответ на это раздался насмешливо-веселый писк.
После завтрак я написал с Астрид, чтобы подтвердить планы на вечер. Так как я не знал никаких нормальных заведений в Смекалинске, я оставил выбор на ее совести, а сам отправился на стадион. До свидания была еще целая куча времени, которую бы бы неразумно тратить зря.
Отлично потренировавшись, на сей раз без зрителей, я принял душ, взял такси и поехал в город, сразу к ресторану, адрес которого скинула Астрид.
Ресторан назывался «Амброзия», и, судя по его богато украшенному фасаду, считался в Смекалинске если не самым крутым, то одним из крутейших — это точно. Если все остальные заведения не выставляли напоказ богатство и пафос, то «Амброзия» наоборот — даже гордилась ими. Все, начиная от натертых до кристальной прозрачности окон, заканчивая швейцаром в красном пиджаке и черном цилинде у двери, — кричало о том, как здесь круто, статусно и дорого.
Астрид ждала меня возле входа в ресторан. Сегодня она сменила свое голубое платье с пояском на черное вечернее. Оно было намного длиннее привычного наряда, и доходило прямо до ног, обутых в изящные черные босоножки на небольшом каблуке. Волосы девушки неизменно были собраны в толстую длинную косу, только сейчас перевитую черными блестящими лентами, а в руках она держала маленькую сумочку того же цвета.
Увидев, как я вылезаю из такси, Астрид просияла и побежала ко мне навстречу, насколько ей позволяли ее каблучки. Добежав, она закинула руки мне на шею и приникла к губам долгим поцелуем.
— Я соскучилась. — сказала она после того, как наконец оторвалась от моих губ. — Идем? Я забронировала нам столик.
Мы прошли через двери, которые нам любезно и с искренней улыбкой открыл швейцар (я даже оставил ему за это пару купюр) и оказались перед высокой трибуной, с которой сверху-вниз на нас взирал метрдотель. Он был высоким и худым, как скелет, на длинном узком лице презрительно облескивали маленькие круглые очки, а черные приглаженные волосы были собраны в короткий хвостик на затылке.
— Доброго дня, уважаемый. — обратился я к нему, опередив Астрид, которая только-только открыла рот. — У нас забронирован столик на имя Астрид…
— Нортон. — закончила девушка, увидев мой вопросительный взгляд. — Астрид Нортон.
Метрдотель, который с каждой секундой все больше и больше напоминал мне грифа-стервятника, сухо пожевал губами, глядя на нас, а потом наконец сказал:
— Одну секундочку, молодые люди.