— Я — агент Стивенс, это — агент Уайатт, — ровным голосом ответил Гаутама. — Вас срочно вызывают в Вашингтон. Мы приехали сопроводить вас в штаб-квартиру.
Ее теплые карие глаза прищурились. Сквозь ангельский облик мелькнуло что-то хищное.
— По чьему распоряжению? — Она встала, оказавшись на голову ниже Лэнса, даже на каблуках. Гаутама возвышался над ней, как небоскреб над церковью. — И где приказ? Почему мне никто не сообщил?
Судя по тому, что Гаутама подготовился, сообщат именно сейчас. И действительно, зазвонил телефон, стоявший на столе — без кнопок, ужасно архаичный на вид. Мисс Драммонд сняла трубку.
— Да. Да, сэр. Слушаюсь, — проговорила она. Ее лицо смягчилось, но улыбка не тронула губ. Гаутама переступил с ноги на ногу. Да ведь он нервничает! Лэнс моргнул. Нервничает, и мисс Драммонд ничего не знает о переводе! Это не было похоже на заранее спланированный уход. Значит, операция не санкционирована. Это самоволка. Или вообще похищение.
Ух ты.
Мисс Драммонд обогнула их, окинув мимолетным взглядом (Лэнс инстинктивно едва не улыбнулся ей, но успел сдержаться), и вышла в зал.
— Меня вызывают в ДиСи, — бросила она секретарю. — По китайскому вопросу докладывать мне незамедлительно.
Секретарь кивнул. Мисс Драммонд, едва слышно постукивая каблуками, пошла вперед. Держалась она ровно, но не вызывающе и не по-военному. И даже не пыталась казаться выше. Просто… шла. Гаутама не отставал, и, чтобы не наступать ей на пятки, ему пришлось сильно замедлить шаг. Что их связывает? И связывает ли? Невербальная моторика уверенно сообщала, что он ее знает, а вот она его — вопрос.
Наверное, Гаутама уже не раз ее нейралил.
Они поднялись на лифте, мисс Драммонд хотела свернуть к главному, но Гаутама остановил ее. Знакомый коридор вывел их к запасному выходу.
«Ниссан» ждал их в тени скал. Солнце почти село — значит, скоро станет совсем темно. Снаружи было холодно, мисс Драммонд поежилась, но Гаутама галантно открыл перед ней заднюю дверь.
— Я включу печку, если вы мерзнете… мэм, — сказал он.
Она подняла глаза. В ее взгляде читалось удивление, недоверие и интерес.
— Не стоит, — ответила наконец мисс Драммонд, мягко улыбнулась, став на миг ослепительно прекрасной, и села в машину.
Забеспокоилась она, когда «ниссан» свернул на проселок, который вел к подземному гаражу и «трубе». Гаутама, изо всех сил излучая непрошибаемую уверенность, вел машину. Лэнс сидел на переднем пассажирском, и именно его мисс Драммонд и спросила:
— Куда мы едем? Трасса в другую сторону!
— Не беспокойтесь, мэм, — попытался заверить ее Гаутама. Лэнс кивнул.
— Все в порядке, мисс Драммонд. Мы воспользуемся другим транспортом, и…
В ее руке, как по волшебству, блеснул маленький револьвер. Лэнс машинально выхватил карбонизатор и приготовился выстрелить.
«Ниссан» резко встал, клюнув носом.
— Нет! — выкрикнул Гаутама и, повернувшись к их невольной пленнице, поднял руки.
Лэнс продолжал целиться в мисс Драммонд.
— Кто вы такие? — срывающимся голосом спросила она. — Кого представляете? Китай? ФСБ? Наемники индонезийской разведки? В главном управлении нет агента Уайатта, я проверила по базе! Отвечайте, или я выстрелю!
— Не надо стрелять, Эстер, — мрачно глядя на нее, попросил Гаутама. Рук он не опустил. — Это не попытка похищения. Это спасательная операция.
— Индонезийской разведки? — переспросил Лэнс. Нужно было сообразить, что к чему. Нужно было отвлечь ее хотя бы ненадолго. Вопросом. Разговором. Судя по всему, мисс Драммонд не социопат и не станет стрелять в человека, если ее не перепугать слишком сильно. — Почему — индонезийской?
— А вы не знаете? — Она остро прищурилась, снова превратившись в хищного ангела. — Их бокситные месторождения пропали! А появились в Китае! Во внутренней Монголии… В этой Мозаике есть система, и мы выясним, какая! Выясним, кому это выгодно, как бы вы ни хотели это скрыть. И не заговаривай мне зубы. Откройте машину!
— Нет, Эстер, — сказал Гаутама. — Это очень опасно. Я не могу позволить тебе оставаться в бункере. Ты же знаешь, что случилось с русским премьер-министром. Я давно хотел предложить тебе другую работу. Интересную. Важную.
Мисс Драммонд недоверчиво уставилась на него.
— У меня есть работа. Я занимаюсь делом. Достаточно важным, кажется.
— Эта работа тебе понравится гораздо больше. Мы предоставим тебе огромные возможности. Ты нужна нам живой и невредимой. Я переправлю тебя в надежное место, и…
— Не смей мне указывать, чего хотеть! — остервенело выкрикнула Эстер. — Выпусти меня немедленно, слышишь?
— Мы не причиним вреда…
Щелкнул взведенный курок. Лэнс выдохнул. Решение пришло моментально, как озарение.
— Стоп! — сказал он. — Гаутама! Помнишь, о чем ты попросил меня, когда я только пришел к вам стажером? Когда мы стали работать вместе?
— Нет! — рявкнул Гаутама с неприкрытой злостью, которую не мог обратить на мисс Драммонд и потому без колебаний выплеснул на Лэнса. — Не помню!
Судя по взгляду, он все прекрасно помнил. Даже несмотря на маску, Лэнс на сто процентов был уверен, что щупальца Гаутамы торчат дыбом.
— Говорить, когда ты поступаешь неправильно, потому что тебе не всегда легко понять человеческую этику! — продолжал Лэнс максимально спокойным тоном, чтобы не спровоцировать мисс Драммонд. — Так вот, Гаутама, сейчас ты поступаешь очень, очень неправильно, и я говорю тебе об этом.
Гаутама угрюмо молчал. Мисс Драммонд перевела взгляд на Лэнса, потом снова на Гаутаму.
— Если это спектакль, он сыгран из рук вон плохо, — сказала она. Но хотя бы не стала стрелять.
— И в чем же я неправ? — едва разжимая губы, спросил Гаутама.
— Нельзя осчастливить кого-то против воли, — ответил Лэнс. Он медленно опустил карбонизатор и продолжил: — Мисс Драммонд, мы приносим вам извинения. Мой напарник совершил ошибку.
Гаутама скрипнул зубами, отвернулся от нее и нажал кнопку, отпирающую двери.
Но мисс Драммонд не стала выходить.
— Мы знакомы? — спросила она у Гаутамы. Тот пожал плечами.
— Да.
— Я вас не помню.
— Такое бывает.
— Кто вы такие, все-таки? — спросила она.
— ФБР. Шестой отдел, — ответил Лэнс.
Коммуникатор в его кармане вдруг резко, требовательно завибрировал.
Хлопнула дверь. Эстер Драммонд выскочила из машины, и, пятясь и не опуская оружия, побежала назад по дороге.
— Нужно стереть ей память, — сказал Лэнс, пытаясь поймать коммуникатор, который рвался из кармана наружу.
— Нет. Не нужно, — глядя перед собой, ответил Гаутама. Он отключил маскировку, щелкнув по браслету часов, и положил руки на руль. — Кто звонит? Бета?
Номер на экране высветился неизвестный. Лэнс нажал кнопку приема.
— Алло.
В ответ послышался низкий, тягучий, как патока, голос. Южный выговор. Лэнс совершенно точно ни разу его не слышал.
— Вы мне недавно звонили, — произнес незнакомец с явственной улыбкой. — По какому поводу, интересно узнать?
========== Уровень 0. Оплата нуль-платой ==========
Анджело заметил юношу еще до того, как тот вошел в кофейню. Он стоял у стеклянной витрины и смотрел сквозь нее — кажется, на собственное отражение. Красивый, видный мальчик, хотя прическа совершенно дикарская — длинные «черви» из спутанных светлых волос, небрежно связанные какой-то тесьмой. В Нью-Йорке, правда, всякое бывает. Может, моряк.
Но потом юноша поднял руку, откидывая волосы назад, и Анджело увидел браслет.
Сердце дрогнуло.
Браслет из крепкой кожи, дюймов пять шириной, с грубым утолщением сверху и застежкой.
Браслет, который носил Джек Харкнесс.
Колокольчик над дверью зазвенел нежно, маняще. Мальчик шагал мимо столиков медленно, широко и в такт звону. Беззвучно плыл мимо равнодушных и смеющихся лиц.
В следующую минуту он уже стоял возле столика Анджело. Сидел за столиком Анджело. Его глаза оказались холодными, мертвыми и бесконечно старыми. Он был старше Харкнесса. Старше целого мира.