Николай Иванович первым осторожно ступал вниз по выщербленным взрывом ступеням. Карманный фонарь вырывал куски подвальной мглы. За ним, пригнувшись, поставив автоматы на боевой взвод, осторожно ступала группа пограничников со Световым и Корниенко.
Николай Иванович в свете фонаря увидел привалившегося к стене бандита, очевидно, тяжело раненного. Взгляды их встретились. Николай Иванович нагнулся к бандеровцу, хотел помочь встать, но тот выстрелил ему в грудь. Николая Ивановича качнуло, его подхватили Светов и Корниенко, быстро вынесли из подвала Когда они вновь вошли туда, стрельба уже стихала.
В подземелье витал зловонный дух - смесь сивухи, мочи и гари. Страха не было, в душе было лишь презрение к обитателям бункеров, омерзение к их слепой примитивной ярости. Воинственный пыл бандитов приугас, испарился. Одни беспомощно и пугливо озирались, поднимая руки, другие жалостно канючили: "Не убивайте..." Третьи причитали: "Спаси меня, матка боска..."
...Николаю Ивановичу делали операцию во Львове Рана оказалась тяжелой. Светов попросился навестить его, сказав, что он доводится ему родственником. Встреча в госпитале была радостной. Особенно обрадовался Николай Иванович письму от Ксении. Александр рассказал, что Корниенко, оказывается, пленил нашу разведчицу, заброшенную в банду. Когда бандит взял пограничника на прицел пулемета, встревоженная Надежда, так звали разведчицу, всадила ему пулю в затылок. И банду в схроне тоже уничтожили по ее наводке. Служит Надежда в разведотделе полка, фамилий у нее много. Корниенко переживает: надо же - опростоволосился. Николай Иванович ощущал во время разговора, как к нему возвращаются бодрость духа и воля к жизни.
* * *
Нескончаемой чередой тянулись и тянулись перед Световым, бодрствующим в ночи, фронтовые воспоминания.
В проекции памяти на миг возник Колесов. Явь смешалась с домыслом. Светов ощутил фигуру совсем рядом. Опасливо озираясь, Колесов осторожно входил в кабинет начальника, вкрадчиво докладывал:
- В проверенном мною политотделе пока нет четкого представления о направлениях работы по всестороннему, всеобъемлющему воспитанию личного состава В планах на ближайшее время мы не увидели в прямой, постановке этой проблемы. Не понравился нам и начальник политотдела подполковник Корниенко. Самонадеян, не в меру самолюбив, болезненно реагирует на критику.
- А как на это реагирует генерал Светов? - удивпенно спросил начальник.
Потупясь, Колесов произнес:
- Они же фронтовые друзья...
...Мысли Светова вновь перенеслись к событиям давно минувших дней. И сейчас, много лет спустя, не забыто, им село Боянец, куда неоднократно мчался по боевой тревоге с Толей Корниенко, Николаем Ивановичем, Надей Литвинчук.
Банда "Серого" бесчинствовала в прилегающих к Великим Мостам селам Боянец, Туринка, Купичволя, Любела, Батятичи. Но и ей пришел конец. Командир полка организовал демонстративную "проческу" леса, а с наступлением темноты на подступах к селам укрыл небольшие оперативные группы, снабдив их радиостанциями. Толя Корниенко с Надей Литвинчук спрятались в старой, наполовину обвалившейся траншее. Приспособив ее для наблюдения и кругового обстрела, Толя начал ее оборудовать, стремясь хоть чем-то скрасить быт своей нежданной напарнице, от соседства с которой колотилось сердце.
За короткую, более напоминавшую мужскую, чем женскую, жизнь никогда Наде не было так тревожно и уютно на душе. Проснувшимся женским инстинктом. она ощущала Толино присутствие, ловила брошенный на нее украдкой взгляд.
Надя вздрогнула и машинально отстранилась от неожиданного прикосновения Толиной руки.
- Смотри туда, - шепотом сказал Корниенко, показав в сторону леса, из черной хляби которого показались человеческие тени.
Надя насчитала двадцать две фигуры. Нестройная цепь. двигалась к селу.
- Радируй в центр, - решительно приказал Корниенко.
Они сняли предохранители с автоматов, вставили запалы в гранаты. От расслабленности не осталось и следа.
Через некоторое время в селе раздалась стрельба, ее эхо приближалось. Значит, пограничники успели вовремя прикрыть эти разбросанные по перелескам избы, спасли от страха, а может, огня и пепла людей, укрывшихся за каменными и тесовыми заборами.
Вскоре Толя и Надя увидели, что группки людей по, спешно движутся назад, к лесу.
- Отрежу путь бандитам, - сказал Толя и выскочил из траншеи.
Он успел перехватить группу бандитов. Укрывшись за толстым стволом бука, Корниенко внезапно ударил автоматной очередью, сразил двух бандитов, третий, ответив выстрелами, скрылся в чащобе настороженного. леса.
Вторая группа бандеровцев, услышав выстрелы, метнулась влево, в сторону Надиной траншеи, стремясь броском выбраться туда же, к спасительному лесу, в его глухомань.
Надя вовремя заметила бандитов. У бойца Надежды Литвинчук не было трепета перед этой темной силой. Она спокойно выбрала цель - крайнего бандеровца, - взяла его на мушку. Но что-то ее остановило, бандит показался ей мелкой сошкой. "Подождет", - мысленно решила Надежда.
Другой бандит привлек ее внимание своим разбойничьим сатанинским видом. Она плавно нажала на спусковой крючок. Бандит, споткнувшись, тяжело рухнул. А тот, помилованный, швырнул гранату, трусливыми заячьими прыжками устремился в лес. Надежда не слышала взрыва гранаты, она ощутила удар в грудь и ногу. Низко над головой поплыло падающее небо. Она тоже была в невесомости, среди облаков, а вокруг царило безмолвие...
Корниенко спрыгнул в траншею и мгновенно понял:
Надя тяжело ранена.
Она сидела в неестественной позе, уронив голову на плечо, тихо стонала. Из-под куртки струйками сочилась кровь, дорожкой уходившая в песок.
Чувство нежности и сострадания охватило Корниенко.
- Надюша, милая, потерпи, все будет хорошо, - прошептал он в отчаянии.
Отыскав индивидуальный пакет, Толя неумело совал ей тампоны за пазуху, стремясь прикрыть кровоточащую рану, и причинял Надежде еще большие страдания. Стянув грудь бинтом поверх рубашки, он придвинул к ее обвисшим рукам рацию, моляще попросил:
- Надюша, дай СОС.
Собрав последние силы, она нажала на ключ и подала в эфир спасительный сигнал.
Ей почудилось, что она привязана к горящему столбу, внизу бушуют огненные волны и она погружается в них все глубже и глубже. Сквозь вспышки пламени она видела лицо Толи, он протягивал к ней руки, гася огонь своим дыханием.
Минуты, пока сюда подоспели пограничники, показались Толе вечностью. Он с укором и мольбой взирал на звездный циферблат неба, мысленно торопя неумолимое время...
Надя Литвинчук медленно поправлялась. Каждый раз с приходом в палату Толи ее лицо сначала выражало удивление, затем сменялось мягкой улыбкой, в которой было дружеское к нему расположение, грусть и тоска. Они подолгу сидели рядом, и в такие мгновения Толя испытывал муки совести. В темноте она протягивала к нему исхудавшие руки, и он чувствовал, как гулко бьется ее сердце.
Надя научила Толю думать о любви, чувствовать ее и беззвучно плакать.
Надя потеряла счет томительным дням и еще более изнуряющим ночам. Свернувшись калачиком, накрывшись с головой, она уходила из госпитальной жизни в другой, нереальный мир девичьих грез и воспоминаний, где, конечно, было место и для Толи Корниенко.
В этот хрупкий мир грез грубо пытался войти, нарушить его фельдшер.
Фельдшер, младший лейтенант Жеребцов, вызывал у Нади брезгливость. Он походил одновременно на старую жабу и молодого старца. Выпученные глаза, выцветшие от алкоголя и невоздержанности, слезились ехидством и лисьей хитростью. Перед врачами рангом выше он стоял навытяжку, подобострастно втягивая голову в плечи. Во всем его облике было что-то унизительное.
- Для спасения вашей души готов служить бессрочную мессу, заискивающе, вкрадчиво произносил фельдшер, готовя шприц для очередного укола.