Тяжелое скользкое блюдо выскользнуло из мыльных рук и ударилось о дно медной мойки, разбившись на несколько кусков. От неожиданности Шакира ахнула, с ужасом смотря на разбитую посуду.
- Любимое блюдо султана. – Побледневшими губами прошептала она. – Даже страшно подумать, что теперь со мной сделают за это.
Если бы это была какая-то другая тарелка или чашка, то за убыток господин Одоман просто отругал и вычел стоимость посуды из жалованья. Но это блюдо сделал сам султан своими руками. Шакира осторожно оглянулась по сторонам. Все были заняты каждый своим делом и внимания на нее никто не обратил. Быстро собрала осколки в карман передника и побежала на выход из кухни.
- Ты куда? – Окликнула ее Сонна.
- Сейчас буду. Я только на минуточку. – Девушка сделала жест, означающий, что ей надо в туалет.
- Ааа! – Понимающе кивнула подруга и продолжила чистить овощи.
Шакира выскользнула из кухни, пробежала по коридору до туалетных комнат. Там в конце была дверь, через которую выносили нечистоты, сливали в специальную бочку. Ее потом вывозили из дворца. Оглянувшись по сторонам Шакира выкинула осколки злополучного блюда в отверстие вонючей бочки.
- Кажется, пронесло. Пусть потом ищут, куда делось блюдо. А может и забудет султан про него, если оно мелькать не будет.
Девушке немного было стыдно за свой поступок, но как говориться своя рубашка ближе к телу. Не обеднеет правитель от потери одной тарелки. Помыв руки, девушка вернулась к работе, а вечером ее вызвал к себе главный повар.
ГЛАВА 10.
Шакира молча стояла перед главным поваром, руки мелко тряслись от вопроса заданного вкрадчивым спокойным тоном:
- Куда ты дела любимое блюдо султана?
Было до жути страшно. Он всё знал! Значит, кто-то всё же заметил и донес на неё, но кто? Только Сонна могла это видеть. Она была ближе всех, видела, как Шакира уходила в туалет. Думать на лучшую подругу, что она доносчик не хотелось. Хотя это уже не важно. Спина заныла, словно по ней уже прошлась плеть. И хорошо если её просто выпорют, могут покалечить, или убить. За время жизни во дворце она наслушалась разных жутких историй.
- Я жду ответа, Шакира. – Господин Одоман продолжал давить на нее своим взглядом.
Лгать было бессмысленно и девушка, вздохнув, призналась:
- Честное слово я не нарочно! Само как-то получилось, разбилась нечаянно. А осколки я выкинула в поганую бочку.
- Вот как. И что будем делать с тобой? Как думаешь, какое наказание ты достойна понести, за такой отвратительный поступок?
- Не знаю. - Спина вспотела, ноги совсем не держали. Хотелось броситься к ногам мужчины и просить о пощаде, но что-то останавливало её. Гордость? Чувство собственного достоинства? Нет. Она не будет умолять о пощаде. Раз заслужила наказание, значит, она ответит, но унижаться не будет.
- Хм. Всё же я не ошибся. - Господин Одоман сказал это, каким то своим мыслям. Что он имел в виду девушка не поняла, а спросить не решилась.
- Если сделаешь всё, как я тебе скажу, то так и быть прикрою тебя от гнева повелителя. - Шакира подняла удивленный взгляд на мужчину. Тот достал из кармана листок бумаги сложенный несколько раз, так что его не было видно в руке, протянул девушке - Знаешь, где находятся конюшни? - Шакира кивнула.
- Сейчас же пойдёшь туда, но зайди за само здание. Там располагается манеж, возле него тебя будет ждать мужчина. Отдашь ему записку. С этого момента ты поступаешь в полное его распоряжение. Будешь делать всё, что он скажет.
- Но сейчас уже поздно, на улице стемнело. Как я могу встретиться с мужчиной в такое время? Может завтра отнести?
- Иди. - В голосе повара послышались металлические нотки. - Помни о наказании. Я думаю, что за твою косорукость ты можешь лишиться руки.
Шакира вздрогнула, перспектива была жуткой. Лишиться руки девушка вовсе не хотела. Она видела таких мужчин и женщин в городе. Нищие, в жалких лохмотьях, единственное, что им оставалось просить милостыню, потому что безрукие калеки никому не нужны.
- И никому не слова, особенно своей подружке. - Бросил ей в спину господин Одоман, когда она выходила из его комнаты.
Шакира вышла на хозяйственный двор, предварительно зайдя к себе и накинув на плечи шаль. В это время суток становилось прохладнее и девушка, привыкшая к жаркому климату, мерзла. На землю уже опустилась ночь, было темно и страшно. Преодолев свою нерешительность, она вступила на дорожку, ведущую к конюшням.
Грей в нетерпении мерял шагами площадку возле манежа, вглядываясь в темноту. Девушка запаздывала. Возможно, она и вовсе не придёт. Это даже лучше. Скорее всего, Одоман понял, что зря затеял нечестную игру, решил отступить пока не поздно. Ещё днём граф хотел зайти на хозяйственную половину дворца, где располагаются кухня, прачечные, кладовые и другие необходимые для жизни дворца хозяйственные помещения. Но так и не нашёл предлога для этого. К тому же он не знал, где искать девушку, а её вполне могли спрятать подальше от глаз. Единственное, что он сделал, поговорил с Андреа. Чуткий слух донес до него едва слышные лёгкие шаги по гравийной дорожке. Граф обернулся. Из темноты показался стройный силуэт девушки небольшого роста. Больше в ночи ему разглядеть не удалось. Девушка протянула ему свёрнутую в несколько раз бумажку.