Но мне Матильда мирт не шлет,
И для меня венок ты свей
Из кипарисовых ветвей.
Пусть чудо-розами горды
Веселой Англии сады;
Пусть вереск каледонских гор
Синеет, как небес шатер;
Пусть изумруд собой затмил
Цветок, что Эрину так мил;
Но для меня венок ты свей
Из кипарисовых ветвей.
Пусть будет, как бывал досель,
Плющом увенчан менестрель
И лавром царственным увит
Герой, которым враг разбит;
Пусть громом труб восславлен он,
А мне под похоронный звон
Венок последний, леди, свей
Из кипарисовых ветвей.
Но чуть помедли! Дай мне срок,
Дай мне хоть месяц, чтобы мог
Познать я сладость жизни вновь.
Испив до дна свою любовь.
Когда же гроб усыплют мой
Гвоздикой, рутой, резедой,
Тогда венок мне, леди, свей
Из кипарисовых ветвей.
1813
АРФА
Ребенком, к играм склонный мало,
Рос нелюдим я изначала.
Когда я уходил, бывало,
В свои мечты,
Дух одинокий утешала,
О арфа, ты!
Когда, тщеславием снедаем,
Я распростился с отчим краем
И небеса дышали маем,
Как май, чисты,
Кто песней отвечал тогда им?
О арфа, ты!
Когда хвалила благосклонно
Мои творенья дочь барона
И грезил я о ней влюбленно,
Раб красоты,
Кто мне внимал в ночи бессонной?
О арфа, ты!
Но зрелость от младого пыла
Меня навеки исцелила.
Она надежд меня лишила
И теплоты.
Их лишь все так же сохранила,
О арфа, ты!
Междоусобицы чредою
Пришли к нам с горем и нуждою.
Мой дом был разорен войною,
Поля пусты,
И оставалась лишь со мною,
О арфа, ты!
Мне в тягость стал божок крылатый,
Когда, огнем любви объятый,
Узрел я, что в саду измяты
Мои цветы.
А кто смягчил мне боль утраты?
О арфа, ты!
Куда бы я ни шел, опальный,
Ловлю твой звук многострадальный.
Когда ж достигну я печальной
Своей меты,
Меня проводишь в путь прощальный,
О арфа, ты!
1813
ПРОЩАНИЕ
Я слышу шум моих лесов,
Им вторит песнь полей.
Но мне недолго слушать зов
Родной страны моей:
Уеду я ночной порой
В далекие края;
Как призрак, тающий с зарей,
К утру исчезну я.
Угаснет мой высокий род
Навек во тьме могил;
Друзья в нем видели оплот,
Врагам он страшен был.
Не будет над стеной парить
Наш гордый стяг с гербом;
Но наше дело будет жить,
И мы не зря умрем.
Пускай нам больше не дано
Одерживать побед,
С монархом нашим все равно
Мы будем в годы бед;
Пускай потомки знать о нас
Не будут ничего,
Мы ни в бою, ни в смертный час
Не предадим его.
Всегда короне верен был
Наш благородный род,
И он в награду получил
Богатство, власть, почет.
Богатство, слава, блеск венца
Все минет, словно сон.
И только верность - дар творца
Бессмертна, как и он.
1813
ИНОК
"Куда ж вы меня собрались вести?"
Францисканец спросил опять.
А у двух холуев и ответ готов:
"Отходящую причащать".
"Но ведь мирен сей вид, он беды не сулит,
Говорит им серый монах.
Эта леди белей непорочных лилей,
И дитя у ней на руках".
"Ну-ка, отче, грехи ей быстрей отпусти!
Исповедуй - дело не ждет!
Чин отправить спеши, или этой души
Ночью ж грех на тебя падет.
Панихиду по ней отслужи поскорей,
Как вернешься ты в монастырь.
Да вели, чтоб гудели колокола
Во всю мощь, на всю даль и ширь".
Вновь с платком на глазах францисканский
монах,
Исповедав ее, ушел.
Грех он ей отпустил, а заутра вопил
По хозяйке весь Литлкот-холл.
Был Даррел удал, да иной ныне стал,
В деревнях старухи гугнят.
Словно лист, он дрожит и молитву творит,
Чуть в обители зазвонят.
Никому гордый Даррел не бьет поклон,
Ни пред кем с пути не свернет,
Но коль серого инока встретит он,
Стороной его обойдет.
1813
МАЯК
Незыблем в лоне глубины,
Я страж над яростью волны...
Алмазом алым я мерцаю
И мрак полночный прорезаю,
И, лишь завидя светлый знак,
Расправит паруса моряк.
1814
РЕЗНЯ В ГЛЕНКО
Певец, поведай, не тая,
Зачем мелодия твоя
В Гленко, в безлюдные края
Летит, исполненная горя?
Кому поешь ты? Облакам,
Пугливым ланям иль орлам,
Что в небесах парят и там
Твоей скорбящей арфе вторят?
"Нет, струны не для них поют:
У тучи есть в горах приют,
Оленя в логове не бьют,
На скалах птицы гнезда свили;
А тех, о ком я плачу здесь,
Ни тихий дол, ни темный лес,
Ни кряж, встающий до небес,
От вражьих козней не укрыли.
Над замком был приспущен флаг;
Ни барабан, ни лай собак
Не возвестил, что близок враг,
В одежды друга облаченный;
И песни звонкие звучат,
И прялки брошены - спешат,
Надевши праздничный наряд,
Гостей приветить девы, жены.
Рука, державшая бокал,
Схватилась в полночь за кинжал;
Хозяин первой жертвой пал,
За хлеб и соль дождавшись платы.
И головня из очага,
Что согревал вчера врага,
Зажгла, как молния стога,
Дом, безмятежным сном объятый.
И все смешалось в тот же миг.
Напрасны были плач и крик,
И ни младенец, ни старик
В ту ночь не дождались пощады.
Выл ветер много дней подряд,
Разбушевался снегопад,
Но вьюг свирепее стократ
Волк, нападающий на стадо.
Я сед, меня гнетет недуг,
Но хоть у арфы слабый звук,
Ее не выпущу из рук,
Смиренный траур не надену.
Будь каждый волос мой - струна,
Мой клич вняла бы вся страна:
"Шотландия! Пора сполна
Воздать за кровь и за измену!""
1814
ПРОЩАНИЕ С МАККЕНЗИ
Прощай, о Мак-Кеннет, наш северный лорд!
Прощай, граф Локкаррон, Гленшил и Сифорт!
Он утром от нас на чужбину отплыл,
Ладью по волнам, словно лебедь, пустил,
Утратив на родине власть и права.
Прощай же, Маккензи, Кинтайла глава!
Да будут борта его брига прочны,
Да будут матросы смелы и верны,
А судно умело ведет капитан,
Хотя бы ревел и кипел океан.
За здравье мы выпить успели едва,
Как отбыл Маккензи, Кинтайла глава.
Вздохни, как вассалы его, и проснись,
Надуй его парус, полуденный бриз!
Будь стоек, как стойки в кручине они,
И бриг неустанным дыханьем гони
К Испании дальней, но молви сперва:
"Прощай же, Маккензи, Кинтайла глава!"
Будь опытным кормчим в пустынях морских;
Будь верным вожатым в широтах чужих;
Пускай паруса, надуваясь, шумят,
Но мчи их быстрей, возвращаясь назад
К скалистой Скорроре, где грянут слова:
"Вернулся Маккензи, Кинтайла глава!"
1815
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ЮНОМУ ВОЖДЮ
Усни, мой мальчик, глаза закрой.
Был рыцарем славным родитель твой,
А мать была леди, сама краса.
Твои эти башни, поля и леса.
Баюшки-баю, баю, бай,
Баюшки-баю, скорей засыпай.
Затишье рожок потревожил опять
Он стражу скликает тебя охранять,
И прежде окрасится кровью клинок,
Чем вражья нога переступит порог.
Баюшки-баю, баю, бай,
Баюшки-баю, скорей засыпай.
Мой мальчик, усни. Настанет пора,
И трубы спать не дадут до утра.
Под дробь барабанов, суровый боец,
На бранное поле пойдешь, как отец.
Баюшки-баю, баю, бай,
Баюшки-баю, скорей засыпай.
1815
ДЖОК ИЗ ХЭЗЕЛДИНА
"Что льешь ты слезы над ручьем?