Сандерс почувствовал что-то похожее на удовлетворение, ощутил себя возвращающимся в привычный мир. За последние три дня он устал находиться в постоянном напряжении, устал общаться с адвокатами… Возврат к былой жизни манил, как теплая ванна.
– Ведь как все произошло, Том. После этого злосчастного инцидента в понедельник никто и не собирался ничего предпринимать – ты никому ничего не сказал, и Мередит никому ничего не сказала. Я думаю, вы оба тогда предпочли все забыть и жить, как раньше. Но во вторник с утра получилась эта путаница, этот спор, который никому не был нужен и которого не должно было быть. Если бы ты пришел на работу вовремя, если бы вы с Мередит придерживались одной версии насчет «мерцалок», ничего бы не случилось – вы бы продолжали работать вместе, а прошлое осталось бы вашим личным делом. А что получилось вместо этого? Крупная ошибка. Почему бы просто не забыть ее и не продолжать идти вперед? К богатству, а, Том? Что в этом плохого?
– Ничего, – признал Сандерс.
– Вот и славно…
– Если не считать того, что это не сработает, – сказал Сандерс.
– Это еще почему?
Сандерс был готов вывалить добрый десяток аргументов на этот вопрос: потому что она некомпетентна и при этом хитра. Потому что она заботится только о внешнем благополучии, а поставлена руководить техническим отделом, который должен давать продукцию. Потому что она лжива. Потому что она на этом не остановится. Потому что я ее не уважаю, а она не уважает меня. Потому что вы поступили со мной нечестно. Потому что она ваша любимая зверюшка. Потому что вы предпочли ее, а не меня. Потому…
– Все зашло слишком далеко, – сказал он. Гарвин взглянул на него.
– Все можно исправить.
– Нет, Боб, нельзя.
Гарвин подался вперед: его голос перешел в шипение:
– Слушай, ты, засранец желторотый! Я ведь отлично знаю, что здесь происходит. Я подобрал тебя еще тогда, когда ты дерьма от конфеты отличить не мог! Я дал тебе работу, я помогал тебе, у тебя были такие возможности!.. А теперь ты хочешь разыграть из себя шибко крутого? Ладно. Хочешь заставить всех дерьма похлебать? А вот тут ты умоешься, Том. – Он встал.
– Боб, вы даже не пытались выяснить причины такого поведения Мередит Джонсон… – заговорил Сандерс.
– Ты думаешь, у меня проблемы с Мередит Джонсон? – грубо рассмеялся Гарвин. – Слушай, Том. Да, она была когда-то твоей подружкой, но тебе претило, что она умна и независима. Ты готов был лопнуть от злости, когда она тебя бросила. И вот теперь, спустя уйму лет, ты решил отомстить – в этом все дело! Ни при чем здесь деловая этика, ни при чем здесь преследование на почве секса и прочее дерьмо. Здесь все в личных мотивах! И ты так Переполнен дерьмом, что у тебя даже глаза коричневые!..
Высказавшись, Гарвин вылетел из ресторана, толкнув по дороге Блэкберна. Тот на минуту замешкался, глядя на Сандерса, а затем поспешил за боссом.
Когда Сандерс возвращался к своему столику, он прошел мимо компании парней из «Майкрософта», среди которых были и два идиота из группы системного программирования. Один из них хрюкнул, когда Сандерс поравнялся с ними.
– Эй, мистер Свинтус, – позвал кто-то низким голосом.
– Уи-и-и! Уи-и-и!
– Не мог справиться с ней, да?
Сандерс прошел было мимо, но потом вернулся.
– Слушайте, ребята, – сказал он. – Я, по крайней мере, не вставал раком, хватая себя за лодыжки, встречаясь ночью с… – И он назвал по имени начальника отдела программирования «Майкрософта».
Весельчаки взорвались хохотом:
– Хрю-хрю!
– Мистер Свинтус еще и разговаривает!
– Ну и чудеса!
– Кстати, ребята, а что вы делаете здесь, в городе? Редмонда не хватает?
– Ого!
– Мистер Свинтус сердится!
Они схватились за животики, веселясь, как школьники; на столе перед ними стоял большой кувшин пива.
– Если бы Мередит Джонсон спустила бы передо мной трусики, – крикнул один из них, – я бы уж не стал, можете не сомневаться, вызывать полицию!
– Еще бы, Хосе!
– Клиент всегда прав!
– Дамы – вперед!
– Хрю-хрю!..
Хохоча, они молотили кулаками по столу от восторга. Сандерс пошел прочь.
На улице, перед входом в ресторан, Гарвин сердито мерил тротуар шагами. Блэкберн стоял тут же с телефоном, прижатым к уху.
– Где этот чертов автомобиль, – рявкнул Гарвин.
– Не знаю, Боб…
– Я же приказал ему ждать!
– Я знаю, Боб, я как раз пытаюсь найти его.
– Боже всемогущий, что же делается! Паршивого водилу нельзя заставить работать нормально.
– Может быть, он забежал в туалет…
– Да? И сколько же времени ему для этого нужно? Еще этот чертов Сандерс… Ты ему веришь?
– Нет, Боб, не верю.
– Ты мне объясни: я тут перед ним унижаюсь, предлагаю восстановить его на работе, предлагаю ему его долю акций – все ему предлагаю! А он, видите ли, гнушается! Вот черт!..
– Он не командный игрок, Боб.
– Да, тут ты прав. Он с нами даже встречаться не захочет. Но надо заставить его пойти на переговоры.
– Да, Боб.
– Он ничего не хочет понимать, – пожаловался Гарвин. – Вот в чем дело.
– Еще эта статья в газете… Ясно, что она ему радости не доставила.
– Но и несчастным он тоже не выглядит. Гарвин опять принялся вышагивать взад-вперед.
– О, а вот и машина, – воскликнул Блэкберн, показывая рукой вдоль улицы на «Линкольн», подруливавший к ним.
– Наконец-то, – буркнул Гарвин. – Слушай меня, Фил: мне уже надоело тратить время на этого Сандерса – устал быть таким милым дядюшкой, да это и не срабатывает. Всему свое время. Что мы намерены предпринять, чтобы дать ему это понять?
– Я уже думал над этим, – сказал Фил. – Что делает Сандерс? Я имею в виду, как это в действительности выглядит? Он мажет Мередит грязью, так?
– Еще бы не так!
– Он ни перед чем не остановится, чтобы замарать ее.
– Это точно.
– А все, что он о ней говорит, – неправда. Но для того чтобы запачкать доброе имя человека, не обязательно говорить правду. Нужно только, чтобы кто-то поверил, что это правда.