— Марк, — тихо сказал он. — Это ведь она, верно?
Она? Этикет предписывал Маргарет сделать реверанс и с улыбкой приветствовать джентльменов. Но ведь он даже не к ней обращался. Он был груб с Эшем. А теперь развлекается в обществе Марка, даже не помышляя о переживаниях отвергнутого брата. Маргарет посмотрела на него твердым уверенным взглядом и выпрямилась.
— По крайней мере, хорошенькая, — произнес Смайт.
— Это и не подвергается сомнению, — ответил Марк. — В этом Эш неизменен.
Братья не только позволили себе говорить о ней в третьем лице, но и обсуждать старшего брата в его отсутствие. За спиной. Гнев нарастал. Маргарет прошла в комнату и встала перед братьями Тернер.
— Вы, — она укоризненно подняла палец, почти касаясь им груди мистера Смайта Тернера, — можете обсуждать меня, делая вид, что меня здесь нет, но не смеете вести себя так по отношению к вашему брату. Он рисковал жизнью в Индии ради вашего будущего, а вы позволяете себе игнорировать его. Вы говорите о нем так, словно он представляет интерес лишь для едких сплетен. Заставляете его чувствовать себя отщепенцем в собственной семье. Как вы смеете? — Она повернулась к Марку. — Как вы такое позволяете? Я была о вас лучшего мнения.
Мистер Смайт Тернер поднял руки вверх, объявляя капитуляцию. Лицо приобрело выражение крайней озадаченности. Столь характерный для Эша жест придал ей уверенности продолжать.
— Вы отдаете себе отчет, как раните его своим безразличием? — Эш говорил с ней о братьях, и сейчас она вспомнила о каждой детали его рассказа. — Он оплатил ваше образование. Помогал материально после. Даже сейчас ежеквартально посылает средства, хоть вы и отказываетесь их принять. А вы платите ему исключением из вашего дружеского кружка? Отказываетесь от его приглашения, чтобы затем принять его от Марка? Организовали в доме веселье и даже не удосужились пригласить старшего брата? Стыдно, джентльмены. Вам обоим должно быть стыдно.
— Господи, Марк, — произнес Смайт с улыбкой, — как она говорит. — Мистер Тернер поскреб подбородок. — Леди Анна Маргарет, вы все неверно поняли, я приехал не потому, что хотел обидеть Эша. Обстоятельства…
— Обстоятельства? Правда? Если вы не желаете его обижать, где же сейчас ваш старший брат?
Мужчина сделал шаг назад и сложил руки на груди. Губы растянулись в кривой усмешке.
— Не знаю, миледи. Велите найти его и привести сюда, чтобы официально представиться?
— Представиться? Зачем?.. — Горло сдавило. Ослепившая ее ярость отступила, и она вспомнила каждое его слово. Он назвал ее миледи. А перед этим он обратился к ней… О боже. Слова Смайта Тернера эхом пронеслись в голове. Он назвал ее леди Анна Маргарет. Леди Анна Маргарет. Он знал. Знал.
А она так надеялась еще на несколько дней. Возможно, неделю.
— Как вы меня назвали? — Пустое. Уже поздно протестовать. — Я не… я не… — Любой протест будет выглядеть нелепо. Он ей не поверит.
Смайт покачал головой, движения были быстрыми и резкими.
— Нет смысла отрицать, миледи. Я видел вас в театре года два назад. Вас сопровождали братья, и я великолепно помню ваши черты. И линию носа, и подбородок. Если пожелаете, я в деталях опишу ваш туалет тем вечером, к которому прекрасно подходило жемчужное ожерелье.
— Жемчужное?
— С юга Тихого океана, с легким золотистым блеском. Круглые жемчужины, в четверть дюйма диаметром каждая. — Смайт закрыл глаза и зашевелил губами, пересчитывая. — Штук тридцать. Возможно, тридцать две. Мне было не очень хорошо видно с того места, где я стоял.
Он открыл глаза. Смайт не действовал наугад. Он был уверен. И описывал украшение, принадлежавшее матери, которое Маргарет позаимствовала на вечер.
— Вижу, вы впечатлены.
Марк подошел к ней и встал рядом.
— Смайт помнит все. Исключительная память.
Маргарет с трудом сделала вдох. Всякое отрицание бесполезно. Как и защита. Остается нападение.
— Что ж, прекрасно, — начала она. — Но мы говорим не обо мне, какой бы увлекательной темой это ни казалось. Я хочу попросить — нет, я требую, чтобы вы объяснились с Эшем.
Братья обменялись взглядами.
— Позвольте предложить сделку, — сказал старший из присутствующих Тернеров. — Вы прекращаете вести себя как мегера и отчитывать меня за отношение к брату, а я храню вашу тайну. Как вам? — Он самоуверенно улыбнулся.
Если Эш узнает правду о ней, он никогда больше не посмотрит на нее, как раньше. Не улыбнется, не скажет, что она для него особенная. Она превратится в его глазах в члена семьи Далримпл — лживой, действующей в интересах братьев. Взаимные обвинения и злость — таков будет неизбежный и весьма бесславный конец их отношений. У них не будет будущего.