Я набираю в легкие воздух, для того чтобы закричать, но ладонь закрывает мой рот. Лен. Я выкручиваюсь, пинаюсь.
− Ты думала, я не найду тебя? − это не Лен говорит мне в ухо.
Твой голос.
Я чувствую, как слезы отчаяния наполняют мои глаза и давят на веки. Нет. О нет. Только не это. Только не ты. Не надо снова. Не сейчас.
Я чувствую движение, осязаю дуновение ветерка от твоих шагов позади меня и потом передо мной. Вот ты где. Прекрасный красавец. Спокоен и собран. Хладнокровен. Я чувствую твой одеколон. Черный костюм, малиновая рубашка, верхняя пуговица расстегнута, ты без галстука. У тебя пистолет в руке. Плоский, черный, маленький для твоей большой ладони.
Ты смотришь на меня. Не улыбаешься.
− Я думал, что смогу отпустить тебя, − говоришь мне. У тебя такое выражение лица... почти грустное. Опечаленное. Ты смотришь на Лена чуть позади и надо мной. − Я ошибался.
Я чувствую, как что-то острое касается моей шеи. Игла. Она колет, и что-то ледяное пронзает меня.
Тьма восстает из теней у моих ног. Тянется ко мне.
Я борюсь с ней.
Он направляет пистолет на Логана.
Нет!
Нет! Я кричу, но из меня вырывается лишь слабый всхлип.
И я наблюдаю в замедленном действии, как твой палец напрягается на металлическом полумесяце спускового крючка.
НЕТ!
Мне хочется кричать и плакать, но я не могу. Могу лишь раствориться и исчезнуть во тьме.
Я не вижу случившегося. Лишь слышу звук ВЫСТРЕЛА!
А после лишь неопределенность.
Холод, мрак и пустота.
[1] ПТСР − посттравматическое стрессовое расстройство.
ГЛАВА 15
Сознание ускользает от меня. Я ищу его. Я пробираюсь сквозь тьму, барахтаюсь в беззвучной и бесчувственной тишине. Сознание близко. Медленно скольжу к нему, будто вот-вот проснусь. И снова окажусь там, где есть возможность узнать себя, но нет шанса по-настоящему выполнять высшие функции.
Я борюсь. Но это все равно, что быть завернутым в кокон; в этой битве мне не победить. Я сдаюсь.
***
Мои волосы намотаны на кулак. Голова откинута назад. Притворный стон боли, хоть и ожидаемый, когда твои волосы больно тянет чья-то пятерня.
Я стою на кровати на четвереньках в темноте. Тишину нарушают только мои вздохи и низкие мужские стоны позади меня.
Это больно. Слишком большой, слишком сильно. Слишком жестко, слишком грубо.
Кажется, что я стою здесь на коленях уже целую вечность. Принимаю в себя толчки, которые наказывают и возбуждают. Я мокрая.
Я хочу, чтобы это прекратилось.
Но мне не разрешается говорить. Нельзя издавать ни звука, только стоны. Я знаю правила игры. И знаю, каково будет наказание, если я их нарушу.
Я хочу кончить. Но дыхание с запахом виски вновь обжигает мою шею, и оргазм кажется недосягаемым.
Шлепок по ягодице.
− Назови мое имя.
Это грубое невнятное рычание − приказ.
− Калеб... − говорю я шепотом.
Снова шлепок, по другой ягодице.
− Скажи еще раз.
− Калеб.
− Громче.
Шлепает меня еще сильнее.
Боль пронзает меня насквозь. Это не игривые сексуальные шлепки. Такие удары предназначены для того, чтобы наказать за ошибку и причинить страдания.
По крайней мере, эта боль отвлекает меня от неприятных ощущений.
− Калеб! − говорю я громко.
− Сейчас ты кончишь.
Несмотря на исходящий от него запах алкоголя, слова звучат ясно и отчетливо, а не невнятно.
Я не могу кончить, но не смею этого сказать. Притвориться, как со стонами тоже не получится. Я уже уяснила, что очень плоха в симуляции оргазмов. Как всегда наступаю на одни и те же грабли.
− Кончай, Икс. Кончай сильно.
− Я...
Теперь сверху. Он все еще позади меня, толчки продолжаются, не слабеют. Пальцы сжимают мою талию и бедра. И я сначала слышу только шипение и ничего больше.
Рука, сжимающая мои волосы в кулаке, сильно дергает назад. Задирая голову так, что я вижу потолок. Запах виски достает везде, окутывает мое лицо, и я слышу:
− Кончай для меня, Икс.
Пальцы быстро и точно двигаются по нужным местечкам моей киски и молнии пронзают меня внезапно, горячо. И, слава богу, мне не нужно притворяться. Удовольствие кажется всего лишь скучной рутиной, по сравнению с жаждой освобождения.