‒ Я не ухожу, ‒ говорю я ему. ‒ Я иду на твой задний двор. Я просто... мне нужно время.
‒ Все, что тебе нужно.
‒ Мне нужен ты, Логан, ‒ говорю я, прежде чем будет шанс обдумать получше.
Он откидывает голову на спинку кровати.
‒ Иисус, Изабель. ‒ Улыбка. ‒ Ты хорошо выглядишь в моей футболке.
‒ Что?
Он трясет головой.
‒ Ничего. Это строчки из кантри-песни.
Он прошелся по мне глазами. У меня затвердели соски, упираясь в ткань. Подол доходит до середины бедра, и, когда я поднимаю расческу, чтобы убрать волосы с глаз и сделать хвостик, поднимается край, обнажая мой бутон.
‒ Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, Изабель.
Он ловит меня взглядом. Привлекает. Приближается. Я снова оказываюсь с ним на кровати, каким-то образом футболка исчезает, отброшенная. Тяну простынь прочь. Добираюсь до него.
‒ Разреши помочь тебе, Логан. Я хочу сделать тебе приятно.
Он сопротивляется, хватает меня за запястье, чтобы остановить.
‒ Постепенно он успокоится, Изабель.
У меня кружится голова от необходимости.
‒ Логан... ты заставил меня чувствовать себя очень хорошо. Позволь прикоснуться к тебе.
‒ Я слабак, Изабель. Я хочу тебя и пытаюсь сделать правильно для нас обоих.
‒ Тогда нам не нужно было начинать все это. Потому что сейчас я почувствовала тебя, и хочу большего. Я потираю его своим большим пальцем, и его хватка на моем запястье становится сильнее.
Он резко вздыхает.
‒ Бл*ть, Изабель. Бл*ть! Я хочу тебя так чертовски сильно.
‒ И я хочу тебя, Логан, также сильно. Сильнее. Я не могу из-за этого дышать. Я придвигаюсь ближе к нему, касаясь губами его подбородка.
Я знаю, что он говорил, и какая-то часть меня с ним согласна, но вот сейчас, целуя его кожу, сжимая его эрекцию, все, что я чувствую, это желание.
Его хватка на моем запястье ослабевает, и я глажу его. Медленно ласкаю по всей его длине.
И потом, быстрее чем удар змеи, я оказываюсь на спине, а он возвышается надо мной, его теплое дыхание на моих губах. Его тело твердое и тяжелое. Его эрекция настойчивая, и мое сердце бьется как барабан.
Я прикасаюсь к нему, протягиваю между нами руку, чтоб схватить его толщину и нежными, легкими поглаживающими движениями своих пальцев обхватываю его у основания. Приподнимаю свои бедра. Он по-прежнему твердый, неподвижный.
Его лоб касается моего.
‒ Нет, Изабель. Пока ты не моя, не только моя.
Тогда я обмякаю, вдыхаю и борюсь со слезами.
‒ Я твоя, Логан. Все чего я хочу ‒ это быть твоей.
‒ Но это не так. Еще нет. Не полностью.
Я продолжаю прикасаться к нему. И он круговыми движениями толкается в мои пальцы, напрягает свой пресс и ягодицы. Я обхватываю ладонью его твердую и округлую ягодицу и наслаждаюсь ощущением, несмотря на то, что моя душа болит, а сердце разрывается.
Но я не могу перестать прикасаться к нему.
И он тоже не может остановиться. Его рот опускается, а губы прикасаются к моему соску, и я тяну за его ягодицы.
‒ Изабель...
Я приближаюсь к нему и касаюсь своими губами его.
‒ Ш-ш-ш. Только это, Логан. Дай мне хотя бы это.
Его дыхание неровное, а движение бедер прерывистое. Я помогаю, двигая кулаком вниз к его основанию, а затем обратно, и тогда мы начинаем двигаться синхронно: он толкается в мою руку, пока я провожу рукой. Его лоб касается моего плеча, его губы ‒ моей груди. Он стонет.
Время замирает, перестает существовать, и я знаю, что не могу подтолкнуть мужчину на большее. Словно забрать то, что он не готов отдать. И глубоко внутри меня сидит сомнение, крошечное семя, которое задается вопросом, прав ли он. Я все еще слаба, ранима и зависима от чего-то токсичного.
Кого-то токсичного.
Но мне нужно хотя бы это. Эта иллюзия, имитация. Эта игра в притворство, где он возвышается надо мной и двигается так, как я того хочу. Я чувствую его, могу ласкать его спину, зарываться пальцами в его волосы и хвататься за движущиеся мышцы, которые являются его задницей. Я чувствую, как он двигается, слышу, как его дыхание становится еще более отчаянным, ощущаю, как он утолщается в кольце моих пальцев.
‒ Изабель... Черт...
‒ Логан, отпусти. Дай это мне. Дай почувствовать это. Дай почувствовать тебя. Мне нужно все, что ты разрешишь мне сделать. Хотя бы так.
Он стонет и замирает, напрягается и натягивается как струна пианино. Я беру все в свои руки и уверенно двигаю своим кулаком вокруг него медленно, от основания до конца, и он напрягает бедра. Я смотрю между нашими телами в тот самый момент, когда он кончает.