− Да, пожалуйста.
Он направляется на кухню, но вдруг останавливается и наклоняется над диваном за моей спиной, опираясь подбородком о мое плечо. Мне очень хочется поцеловать его, его щеку, рот, висок, его что-нибудь. Но я не смею.
− Ты когда-нибудь ела О-М и Дж? − спрашивает он.
− Что?
− Я больше чем уверен, что нет. Сэндвич с ореховым маслом и джемом.
Пожимаю плечами.
− Я не помню.
− Тогда давай. Тебе понравится. Другая правильная еда. Я жил на О-М и Дж пока рос. И до сих пор, если я не знаю, что съесть, я ем это.
Он возвращается через несколько минут с четырьмя бутербродами, два для меня, два для него. И первый кусочек... невероятный вкус. Хрустящие орехи, прохладный фруктовый джем, мягкий белый хлеб. Я закончила с первым бутербродом в одно мгновение. И уже была на полпути ко второму, когда меня накрыло.
Яркое солнце. Слепит. Светит прямо в глаза, а я сижу за столом. Чувствую дерево ладонями, плотная огрубевшая древесина с трещинами и бороздками, отполированными по мере износа. Под моим указательным пальцем правой руки чувствую ямку, я ковыряю ее ногтем. Я делала это миллионы раз. Сидела здесь, скребла ногтем это углубление и ждала. Я чувствую... море. Морскую соль. Где-то далеко океанские волны разбиваются о берег. Разными голосами кричат чайки.
Силуэт на фоне солнца, женщина, высокая и гибкая. Длинные черные волосы лежат почти на талии. Ее бедра покачиваются под музыку, которая слышна только ей, она стоит у стола и что-то готовит. Она делает сэндвич. Щедро мажет виноградный джем. Ореховое масло с большим количеством арахиса. Режет бутерброд по диагонали и ставит его передо мной. На белой фарфоровой тарелке с окантовкой из нежных голубых цветов.
Она наклоняется и закрывает солнце, которое мешало мне разглядеть ее. Я вижу ее улыбку, озаряющую лицо. Ее глаза сверкают.
− Comma, mi amor. − Ее голос звучит как музыка.
Она касается губами моей щеки, и я чувствую запах чеснока и духов.
− ...Изабель? Изабель! − голос Логана проникает в мое сознание.
− Моя... моя мама делала мне такие сэндвичи. Когда я была совсем девчонкой. Кажется. Я только что... я видела ее. Я сидела за столом. И рядом, мне кажется, был океан. И это все, все, что я помню. Но я могу… чувствовать это.
У Логана нет слов, но они мне не нужны. Он обнимает меня, прижимает к себе.
− Я здесь, детка.
Это все что мне нужно. Он ничего больше не говорит, ему нечего больше сказать.
Его сердце бьется размеренно, стучит в мое ухо мягкой барабанной дробью. Я понятия не имею, который сейчас час, меня это не заботит. Мир кружится вокруг меня, и я чувствую, что отрываюсь от него. Как будто вот-вот улечу далеко, в любой момент утеряв центробежную силу.
− У Калеба... я видела сон. Воспоминание больше, я думаю. Не совсем уверена. В автокатастрофе. Все может быть. Все что я знаю, так это то, что мне было больно, шел дождь, и было очень холодно и темно. Столько боли... и я одна. Но он был там, мне казалось, что я видела его раньше. Это не было ограблением, как он мне говорил. Какое-то неправильное ограбление. Не это случилось. Не это. Он лгал мне. Но почему? Зачем лгать об этом?
− Может потому, что он не хочет, чтобы ты узнала правду о том, что с тобой случилось.
Во всем этом скрыто слишком много смысла. И от этого очень сильно болит сердце. Что скрывает Калеб? Просто у меня сейчас так много предположений, что от этого всего кружится голова.
Я все еще держу в руке половинку бутерброда. Отложила его в сторону и чувствую холодный влажный нос, подталкивающий мою руку. Открываю глаза и вижу глаза Коко, они двоятся и размыты, но смотрят с надеждой. Я с трудом могу лишь бросить на пол к ее лапам кусочек своего бутерброда − совсем маленький уголок.
Она не бросается на бутерброд, а смотрит на Логана с надеждой.
− Ты не должна есть человеческую еду, но один раз можно. − Он чешет ее между ушей. − Давай девочка.
Коко пожирает его за один укус, облизывается и возвращается на свое место, на подстилку рядом с дверным проемом, между гостиной и коридором. Ее хвост стучит по полу выбивая ритм − тук, тук, тук-тук.
− Мне нравится Коко. Она хорошая собака.
Логан смеется.
− Знаю. Моя девочка.
− Я думала, что это я твоя девочка, − говорю я, и это звучит слишком раздраженно, даже на мой вкус.
− Ты серьезно ревнуешь меня к моей собаке, Изабель? − спрашивает Логан со смехом в голосе.
− Нет. Закрой рот. − Я не могу скрыть улыбки в голосе и на лице. Даже не пытаюсь.