— Сколько времени это обычно занимает? – Каллен снова берет вилку и накалывает на нее блинчик.
— Для большинства компаний – шесть месяцев. Empress заняла больше времени. Я проработала у них чуть больше полутора лет в качестве консультанта, прежде чем меня взяли на полную ставку.
— Хорошо, тогда раздели это время пополам. Дай мне год.
— На что?
— Мир нуждается в ПАЛАДИН. ФБР нуждается в ПАЛАДИН. К счастью, впервые с момента их создания, они нуждаются в нас. У нас есть возможность пополнить их ряды и…
— Закрыть несколько дел? – спрашиваю я с обвиняющим выражением на лице.
— Вот именно. – Вонзив вилку в стопку блинчиков, он продолжает: — Людей, за которыми они охотятся, вряд ли можно считать людьми. Верь мне, когда я говорю, что ПАЛАДИН действует во имя всеобщего блага.
Ненавижу это словосочетание: всеобщее благо. Обычно именно так и оправдываются такие вещи, как геноцид и рабство, в сознании злых людей. Я много лет изучала социальные нормы и групповое поведение в одном из самых престижных университетов Западного побережья, и то, что узнала о лидерстве, заключается в том, что не всегда нужна достойная причина, чтобы устроить скандал… Просто нужен убедительный рупор.
— В чем именно заключается проблема, которую вы пытаетесь решить?
— У меня есть агенты ФБР, которые боятся оперативников, думая, что те – оружие. А оперативники считают, что ФБР – это шутка. Никто не хочет работать вместе. Мое единственное спасение в том, что Веспер на моей стороне. Без ее сотрудничества вся эта затея развалится. За мной присматривают многие высшие чины, следящие за тем, чтобы я довел этот проект до конца, и я не могу допустить, чтобы все развалилось. Я обеспечил гигантский комплекс, чтобы все могли собраться вместе и начать действовать как команда, но как мне смешать масло и воду?
Я смотрю в умоляющие глаза Каллена и мне на самом деле становится его жаль.
— Вам нужно, чтобы все хорошо играли вместе в песочнице?
— Именно. Разве не в этом ты хороша?
— Да, – честно отвечаю я. — Но я работаю с техническими гениями, представителями службы поддержки клиентов и бизнес-менеджерами. Не с убий… – я останавливаю себя. — Оперативниками.
— Они все еще люди, Иден. У них есть работа и обязанности, как и у всех остальных. Если не обращать внимания на то, чем они занимаются, как бы ты подошла к делу, если бы это была обычная организация?
Каллен снова засовывает вилку в рот, теперь ему удается жевать медленнее. Его решительный взгляд прикован ко мне, и я начинаю сомневаться, есть ли у меня выбор, соглашаться или нет на эту работу.
— Первый этап – это исследование. Мне нужно оценить состояние компании, но не с вашей точки зрения. А с точки зрения сотрудников. Я бы провела беседу с каждым агентом и оперативником, и призвала бы их свободно говорить о насущных проблемах.
— Хорошо, звучит неплохо. Что дальше?
— Частью исследования является понимание динамики группы. Вы созываете собрание, а я прихожу и заставляю всех провести небольшое мероприятие «ледокол»19, направленное на то, чтобы лучше узнать друг друга.
Каллен смеется, по бокам его глаз появляются морщинки.
— Думаешь, кучка оперативников расскажет тебе, какой у них любимый фильм и цвет? Кого это волнует?
— Меня. Никогда не стоит недооценивать силу установления хороших отношений, Каллен. Проявление интереса к своим сотрудникам – это разумный способ завоевать их доверие. Но, по правде говоря, работа ледокола не имеет ничего общего с получением фактической информации, она направлена на выявление лидерских качеств. Сотрудники, которые проявляют энтузиазм, честны и уязвимы, обладают наибольшим потенциалом. Быстро выявив потенциал – продвигайте его, вознаграждайте, привлекайте на свою сторону и согласуйте в соответствие со своим видением. Руководите из центра группы, а не с первых рядов.
Каллен смотрит на меня с отвисшей челюстью.
— Ты должна быть чертовым докладчиком TED.
— Вообще-то, уже была.
Но, вероятно, записи удалены, поскольку разделы комментариев к моим семинарам были заполнены ненавистническими высказываниями и угрозами моей жизни.
— Итак, это означает «да»?
Не могу понять, возникает ли интрига из-за волнения перед небольшой контролируемой опасностью или просто из-за реальной надежды на то, что, возможно, игра еще не окончена. Может, впереди есть еще один раунд, и я все еще могу выкарабкаться из руин, в которые превратилась моя жизнь.
— Всего год?
— Один год. Помоги мне раскрыть потенциал этой команды, и я гарантирую, что через год ты сможешь уйти в отставку. Ты больше никогда не будешь беспокоиться о деньгах.
— Где эта работа?
— Вашингтон, Колумбия20.
Ну конечно.
— Я не хочу продавать свой дом... дом моих родительский, – признаюсь я.
— И не надо. Мы без проблем обеспечим тебя жильем в Вашингтоне.
— Не могли бы мы обсудить аванс из моей зарплаты? – опускаю голову, смущенная тем, что произношу эти слова. — У меня просрочка по ипотеке. Нужно внести несколько платежей, иначе мне грозит лишение прав собственности.
— Иден, ты соглашаешься помочь мне с ПАЛАДИН, и ФБР выплатит оставшуюся часть твоей ипотеки... сегодня же.
Взглянув на подставку, прикусываю нижнюю губу верхними зубами. Даже военным нужны консультации по стратегии лидерства. Неужели это чем-то отличается от работы с вооруженными силами?
— Стану ли я федеральным служащим? — спрашиваю я.
Каллен качает головой.
— Подрядчиком21. Но, если проблема в льготах…
— Да, – отвечаю я. У меня уже больше года нет ни медицинской, ни стоматологической страховки. Не было компании, которая могла бы ее предоставить, и я не могла позволить себе ее самостоятельно.
— Об этом я тоже могу позаботиться, — говорит Каллен мягким баритоном. — Мы позаботимся абсолютно обо всем, что тебе нужно.
— И никто не ожидает, что я буду... – бросаю взгляд на его кобуру, пытаясь выразить свой вопрос, не задавая его вслух.
— Что? – спрашивает Каллен, глядя на меня как на идиотку.
Не хочу показаться такой же брезгливой, какой себя чувствую. Все это по-прежнему напоминает кино. Агенты, оперативники, убийцы… Как будто что-то из очень клишированного боевика. Я предпочитаю думать об это как о вымысле, – реальность слишком отталкивает. Когда была маленькой, я воображала, что папа – строитель. Порезы и синяки, с которыми он возвращался домой после работы, были просто обычными строительными травмами.
— Носить с собой оружие. Я не… Я не люблю оружие. Мне всегда было из-за него не по себе.
Не говоря уже о том, что после угроз расправы, которые я получала, когда Empress потерпела крах, дискомфорт превратился в безудержный страх.
— Это кабинетная работа, Иден. Зачем тебе оружие? — спрашивает он тоном, полным сарказма.