— А как человек?
Он кладет пустую вилку обратно в рот и пожимает плечами.
— Она злобная стерва. Я избегаю ее, как чумы.
Я скрещиваю руки на груди и хмурюсь.
— Когда женщина занимает высокий пост и предъявляет высокие требования к своим подчиненным, ее всегда называют стервой. Это неправильно.
— Согласен, неправильно. Но это не сексизм. В ФБР полно уважаемых женщин, которые не извергают пламя, когда говорят. Директор Рави стерва, потому что хочет быть такой. На днях она вела себя с тобой наилучшим образом. Должно быть, она действительно хотела, чтобы ты согласились на это собеседование.
— О, понятно. – Я решила, что резкий тон Рави в ее электронном письме объясняется тем, что она была занята, а не тем, что настроена недружелюбно.
— Ты собираешься принять предложение?
Подняв бокал к потолку, я улучаю момент, чтобы поразмыслить.
— Я привыкла быть немного кочевником в своей работе. ПАЛАДИН никогда во мне по-настоящему не нуждался. А теперь уж точно не нуждается. Не хочу показаться самонадеянной, но когда-то давно я занималась большими делами. Когда-то я привносила значительные изменения во многие влиятельные компании. Я скучаю по... значимости.
— Иден, – говорит Каллен, прищелкивая языком. — Ты значима. Может быть, не так, как ожидала. Но ты имеешь огромное значение, здесь. С нами.
Я прищуриваю один глаз.
— Потому что я сплю с Линком, и теперь он мил с тобой?
— Я бы не сказал, что он мил, – говорит Каллен с нервным смешком. — В лучшем случае он меня терпит. Но нет, я имею в виду, что ты привносишь в ПАЛАДИН ощущение нормальности. Подумай о своих прошлых ролях, что чувствовали люди, когда с ними обращались как с дерьмом, потому что боялись и ненавидели? Даже у наемных убийц есть чувства. Ты первая, кто относится к ним по-доброму, и не потому, что боишься или у тебя есть какие-то скрытые намерения. Ты хороший человек, Иден. Никогда не стоит недооценивать, как много может изменить в лучшую сторону хороший человек.
Тепло разливается по моему телу от макушки до кончиков пальцев ног, когда Каллен улыбается. Это напоминает мне о том, как улыбался папа, когда гордился мной, и я теряюсь в прошлом, вспоминая, каково это – иметь семью – это лучшее чувство в мире. И самых лучших людей, которых я когда-либо знала, даже если Каллен поглощает вафли и яйца, как прожорливая гиена.
Вспоминаю хихиканье Ланса, когда тот толкает меня в плечо, посмеиваясь над своими извращенными шуточками. Плед в моем кабинете всегда пахнет Крикет – после ее дремоты на диване и наших ежедневных бесед. Даже Веспер постоянно добра ко мне. Каждый раз, когда она смотрит в мою сторону, я встречаю успокаивающую улыбку или ободряющее пожатие плеча. И Линк…
Линк осветил мой мир, так ярко, так быстро, что я чувствую себя ослепленной всем этим. Но разве я не молилась о новом начале? О новом старте. И разве не получила его? Почему я так стремлюсь начать все сначала, когда это место начинает казаться мне домом?
— Спасибо, Каллен.
— Всегда пожалуйста, – говорит он. — Но за что?
— За то, что помог мне принять решение. Я с ПАЛАДИН до тех пор, пока вы, ребята, хотите этого. Я не стану утруждать себя этим собеседованием.
Каллен поднимает бокал в мою честь.
— Хорошая девочка. Рад это слышать.
Я слегка вздрагиваю и морщу нос от дискомфорта. О, нет. Нет, нет. Хорошая девочка? Это звучит хорошо, только когда это произносит Линк.
————
Благодаря быстрой прогулке до дома, мое возбуждение от мимозы рассеялось. Это была, безусловно, лучшая мимоза, которую я когда-либо пробовала. Каллен уговорил меня попробовать курицу и вафли, и только за это он войдет в мою книгу как герой. Они были божественны. Напитки, еда, атмосфера… Все было великолепно, и мне очень хотелось поделиться этим с Линком. Запомните мои слова, даже если это будет последнее, что я сделаю, я найду способ заставить его снова полюбить завтраки.
Я беззаботно прикладываю брелок к сенсору, чтобы отпереть дверь, все еще пребывая в блаженном настроении. На самом деле, настолько блаженном, что почти не замечаю, как волосы на затылке встают дыбом, когда вхожу в свою квартиру.
Я, как ищейка, принюхиваюсь к воздуху, улавливая посторонний запах. Он не неприятный, просто... новый? Как мужской дезодорант или лосьон после бритья, смешанный с мускусом, который определенно не принадлежит Линку. Захлопнув входную дверь и включив свет в квартире, я мысленно перебираю график уборки на эту неделю,
Запах стоит по всей квартире. Я ставлю сумочку на кухонный остров и достаю телефон. Здесь определенно кто-то был…
Слышу щелчок затвора пистолета, и в ту же секунду ощущаю прикосновение прохладного металла к виску.
Нет, Иден, этот кто-то все еще здесь.
— Положи это. – Запах становится еще сильнее, когда из-за моей спины раздается леденящий душу, хриплый голос незваного гостя. Его рука в кожаной перчатке обхватывает мое горло, но не сжимает. Это предупреждение.
Я застываю в полном ступоре, когда меня охватывает ужас. Страх подобен глотку неразбавленного виски. Сначала я чувствую жжение на языке, затем в горле. Он разжигает огонь в груди, прежде чем потухнуть в желудке. Все, что я могу сделать, – это ждать. Ждать, пока горькая волна мучительного страха медленно проникнет в мою кровь.
Как раз в тот момент, когда кажется, что мои колени вот-вот подогнутся, на сцену выходит он – мой рациональный мозг. Я отступаю и хнычу, пока он берет бразды правления на себя.
Спокойно, Иден. Спокойствие – это то, что поможет справиться с этим. Дыши. Сделай глубокий вдох. Если бы он хотел твоей смерти, ты бы уже была мертва.
Не обращая внимания на бешено бьющееся сердце, я следую указаниям и говорю как можно спокойнее.
— Кладу. – Я кладу телефон на кухонный остров экраном вниз и медленно поднимаю руки вверх.
Он отводит пистолет от моего виска и делает шаг назад. Я медленно поворачиваюсь, так медленно, словно пытаюсь не спровоцировать разъяренного, жаждущего крови медведя. Мое сердце падает еще ниже, когда вижу его высокую, огромную фигуру. У меня нет никаких шансов выжить в физической схватке. Он буквально вдвое больше меня. Да и скорости мне не хватит. Он успеет выстрелить в меня как минимум трижды, прежде чем я доберусь до помады-электрошокера в своей сумочке.
Но обнадеживает то, что он в лыжной маске. Я вижу только его темно-карие глаза.
Маска – это хорошо, Иден. Он не хочет, чтобы ты видела его лицо. Он не планирует тебя убивать.
Пытаясь совладать со своим прерывистым дыханием, я медленно произношу:
— Мне нужно в туалет.
— Что? – бормочет он.
— Я только что выпила несколько коктейлей, а ты целишься в мое лицо из пистолета. Мне страшно, – объясняю я. — Если не хочешь, чтобы мы оба стояли в моей моче, тебе стоит позволить мне сходить в туалет. – Я сжимаю губы, чтобы они не дрожали.