— Мисс Чара, а не покажете ли вы мне набережную? Сколько не искал сегодня, так и не смог найти…
— О, конечно. Сама сейчас хотела пойти к морю... Согласитесь, что подобные сцены очень утомляют?
В магазинчике с закопченными стеклами мисс Чара купила вяленой рыбы и поделилась со мной. Мы шли медленно, жевали, подставляли лица солнцу и больше не разговаривали, но это меня совсем не тяготило. Я рассматривал квадратные домишки, похожие на детские деревянные кубики, улыбался загоревшим морякам, возившимся на улицах с пыльными сетями, даже ласкал кошек, которые любвеобильно льнули к рукам, едва в них появлялся кусочек рыбы.
Судя по моим ощущениям, к набережной мы брели не меньше часа. С учетом размеров городка, я сделал весьма лестное для себя наблюдение: мисс Чара явно водила меня кругами, чтобы прогулка наша длилась как можно дольше.
Вдохнув влажный воздух и оперевшись на каменную ограду, я всмотрелся в безмятежное, услужливо-спокойное море и вдруг нахмурился. Пустота, девственность этой местности, заставляла мурашки бегать по моему позвоночнику.
— Мисс Чара, у города несколько выходов к морю?
— Нет, только этот, — девушка отвечала тихо, лениво, будто я ее побеспокоил.
— Но здесь нет ни единой лодки… — я поспешно осмотрел берег, а потом и городок, возвышающийся за нашими спинами. — И маяка нет! Нет даже пирса!
Мисс Чара коротко и снисходительно мне улыбнулась.
— Милый Жан, — в глазах девушки вдруг промелькнула такая тоска, что у меня сжалось сердце. — Здесь давно нет ни-че-го. А как думаете, что там? За горизонтом?
Боясь сделать неверные выводы – все-таки я прочел не так уж много книг об этой местности – я робко проговорил:
— Не знаю, мисс Чара.
— Ну предположите! — она требовательно кольнула меня острым локотком. — Ну!
— Не осмелюсь предполагать, — я мягко улыбнулся, озадаченный ее прытью. — Может быть, если в вашем городе есть библиотека, я бы мог сказать вам наверняка…
— О, Боги, Жан, ну хоть вообразите! Что там может быть, а?! Дикари, пираты, летающие лодки! Ну?
— Я о таком не читал… Мои учителя не рассказывали о подобном…
— Жан, — мисс Чара нервно дернула плечиком, выказывая все нарастающее недовольство. — А ваши волосы всегда были такого грязно-золотого цвета?
— Отец говорил, что в детстве они были светлее, но потом на них осела пыль столицы, — пробормотал я, зачем-то припоминая никому не нужные сведения.
— А щуритесь почему? На глаза тогда совсем не попадает свет, и они кажутся темными. Но я-то знаю, что они серые!
— Откуда вам…
— Ох, пойдемте, мистер Гоглгейл, я так утомилась…
Мисс Чара привычным жестом взяла меня под руку, и мы побрели к ступенькам, ведущим обратно в город. Идти рядом с ней размеренным шагом, касаться неприкрытых перчаткой пальцев, ощущать едва заметный аромат, исходящий от ее волос – все это вдруг внесло в сердце мою и душу завершенность, цельность. Словно ходили мы так уже тысячу раз и тысячу лет.
Уже в своей комнате я разделся и растянулся на кровати, уставившись в потолок. Отец, конечно, говорил, что путешествия много меняют в самом человеке. Я не боялся перемен, я их желал. Но теперь, когда тело мое охватила нервная дрожь, я ощутил холодное дыхание подступающего безумия. Почему городок этот кажется мне таким знакомым и на улицах его я не чувствую привычной растерянности от новой местности? Откуда рыба на столах, если ее никто не ловит? Где, о, Господь, хоть один маяк, где свет, указующий дорогу кораблям, где сами корабли?! Почему мисс Чара, это тонкое демоническое существо, пахнущее солнцем и сухими водорослями, так на меня воздействует? Ведь едва ее покинув, я вновь хочу говорить с ней, сидеть подле нее, видеть, слушать, обожать!
Чувствуя, что впадаю в нервическую горячку, я омыл тело прохладной водой и еще засветло улегся спать.
Разбудило меня легкое ледяное прикосновение, скользнувшее по векам моим и щекам. Отчего-то совсем не желая пробуждаться, я лишь подтянул одеяло к носу и решил, что впредь не буду оставлять окно приоткрытым: очевидно же, что по комнате моей разгулялся сквозняк.