— Ирэн, мы решились на то, о чем так мечтал Йохан. Мы уезжаем вместе с Жаном.
Идума вновь высоко и жутко захохотал, и, краснея и задыхаясь, упал на диван. Он сучил ногами, постанывал, хрюкал, а потом вдруг почти затих: смех сменили смиренные слезы.
Миссис Каттл поправила перчатки, театрально распахнула веер, но, не взмахнув им и раза, откинула его на подоконник. Она поманила к себе Чару и та покорно уселась у ее ног.
Я, затаившись и толком не осознавая происходящего, поглядывал на мужчин. Братья Бьёрны стояли, низко опустив головы, словно каялись перед матерью. Инспектор Мун закурил трубку слоновой кости и задумчиво смотрел в окно. Идума неразборчиво что-то бормотал и жалостливо обнимал свои плечи короткопалыми смуглыми ладонями. Богумил Новак сунул руки в широкие карманы брюк – отчего его объемный живот стал выглядеть еще больше – и замер с меняющимся выражением на лице, будто сейчас в его голове происходила беседа чрезвычайной важности.
Миссис Каттл, принялась рассерженно расчесывать пальцами спутанные волосы мисс Чары, сжав губы в одну точку.
Поймав себя на мысли, что сам часто любил прикасаться к этим волосам, я тряхнул головой. Мисс Чара тут же уставилась на меня вопрошающим взглядом, но я лишь пожал плечами. Девушка беззвучно вздохнула и вновь опустила глаза.
— А как же оркестр?.. — наконец, сдавленно спросила миссис Каттл.
Мисс Чара только фыркнула, Идума взвизгнул так, будто его проткнули насквозь.
— Прости, Ирэн. Но наша скрипка все равно погибла утром. Жан, мы велим подать карету через час. Собирайтесь, если не передумали, — один из братьев Бьёрн направился к выходу, другой, кивнув, последовал его примеру.
Пользуясь случаем, я вскочил на ноги и едва ли не бегом кинулся за ними.
— Он вас не отпустит!.. — вскричал обезумевший Игуда нам во след.
Глава седьмая: вспоминай, Жан, вспоминай!
Будто в тумане, я прошел по коридору, горя лишь одной мыслью: бежать, бежать, бежать! Бежать, а потом уж думать, потом ужасаться и вспоминать. Надо же, я вступал в этот городок полный светлых честолюбивых надежд, думал, что предприятие окажется краеугольным камнем моей безбедной и славной жизни. И что теперь? Я возвращусь в столицу с позорными горькими вестями. А как сложится моя дальнейшая судьба? Наверняка, тень Монашеской Пристани будет следовать за мной неотступно…
Вдруг осознав, что стою перед комнатой, в которой сегодня проснулся, я одернул руку и быстрым шагом вернулся обратно к лесенке. Только вот ощущение было такое, будто дверная ручка еще хранила тепло от тысяч моих прикосновений…
К счастью, багаж мой был уложен, а рядом с ним стоял красивейший чемодан с золоченым вензелем. Ох, мистер Бэрроуз, он тоже ехал сюда за славой… Я вышел на террасу, думая о судьбе несчастного старика… А ведь я страстно желал того, что у него было: ученные степени, влияние, известность, почет… Неужели и я бы, достигнув мечтаний, превратился в такое жалкое, никому не нужное существо…
Погруженный в свои мысли, я едва замечал прекрасный пейзаж, раскинувшийся у подножия скалы. Море, все еще неспокойное, серое, колыхало обломки веток, сетей и деревянных телег. Разгулялось в городе, как пьянчуга в кабаке, и теперь вернулось восвояси битое, усталое и с позорными отметинами…
Что-то не давало мне покоя, и я стал еще более напряженно всматриваться в морскую гладь. Я схватился за ограду, осознавая, что ощущаю на себе чей-то взгляд.
То была не птица, то была даже не рыба. То был дьявол морской в истинном своем обличии: сине-зеленая, сверкающая на солнце, кожа, рыбьи глаза на круглом человеческом лице, огромный рот, полный острых, ощерившихся зубов, выстриженная макушка… Не справившись с чувствами, я нервно хохотнул. Ну чем не монах – посланник преисподней?!
Не поверив в то, что увидел, я кинулся к себе и умыл лицо ледяной водой, а потом растер его полотенцем докрасна. Видимо, смерть мистера Бэрроуза так меня потрясла, что разум мой окончательно помутился. О, Господь, дай же мне покинуть это страшное место! И пусть во век я его не забуду, но останусь живым, не стану безумцем!
Услышав внизу голоса и взглянув на время, я схватил свой чемодан и стал тут же спускаться. Но ожидал меня, увы, не экипаж.
Миссис Каттл застыла у лестницы, прижимая ладонь к жесткому корсету своего черного платья, ей явно было тяжело дышать.