Иногда он выходил в коридор. Пусто. Да… Он всех распустил. Иногда к нему все-таки приходили, как призраки, журналисты, а он прятался в глубине офиса, чтобы его не смогли найти. Однажды где-то внизу слышалось даже то, как кто-то начинал вытаскивать вещи из здания. Мародеры? Наверное. Рабочие тоже приходили. Скандировали: «Баукус, вернись!», но он боялся даже выйти к ним. Он не остановил работу заводов. Пока что не остановил, но что-то тяжелым грузом дамоклова меча висело у него над сердцем. Это была какое-то странное, вязкое и неизмеримо тяжелое чувство вины: вины перед семьей, вины перед своими рабочими, вины перед Ванессой, вины перед всей планетой, которую он предал. Раскаяние раздирало его грудь, и офис стал его обиталищем.
Лица, лица и еще раз лица, новые и новые образы крутились в голове уже бывшего директора МилитариКорп, который сегодня мотался туда-сюда по офису. Он будто медленно, но верно сходил с ума, но что-то заставляло его держаться за свою маленькую тушку. Наверное, это было обещание, данное ученице его отца, поэтому Баукус, чьи виски покрыла седина, до сих пор и был жив. Не будь этого обещания, он бы сиганул вниз с этажа повыше, чтобы расплыться маленьким красным морем по асфальту дорог и плитам тротуара.
— Хе-хе… А ведь Ирвин говорил правильные вещи, — тихим хриплым голосом проговорил Максимилиан, прислонившись к стеклу окна где-то на двадцатом этаже. — Тот, кто накладывает руки на себя — тот ничтожество. И тем более он ничтожество, чем больше людей увидит его труп, чем больше боли он принесет своей смертью. Он предает не жизнь, он предает свою семью, все свои обещания, которые не успел исполнить, он перестает быть человеком в полной мере, становится лишь красным пятном на асфальте. Нет, — Баукус оттолкнулся от стекла и оживленным взглядом посмотрел на коридор. — Это не мой путь!
Он проговорил последние слова громко, после чего поправил пиджак и пошел к лифту, который как всегда ждал его на том этаже, на который сам Баукус его и отправил. В этот раз, на втором. Делал он это специально. Чтобы обмануть тех, кто будет его искать.
25.01.2580, 00:00
Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Город Кирен-1,
Район «Милитант», строение 31, этаж 15, кабинет 1506,
25.01.2580, 00:00
Баукус снова стоял у окна. Смотрел на ночной город, чьи множественные глаза медленно, но верно меркли во тьме. Он был в своем выглаженном костюме, в руке был небольшой портфель. На улице уже становилось гораздо теплее.
— Будто бы кровь «Ареса» еще сильнее растопила зиму. Ага… Кровь бога войны столь горяча, что способна победить саму стихию. За эти краткие денечки зима сошла на нет, а ведь на Земле в это время всегда был холод, ну, как… Не везде, но на севере. Да. На севере всегда была хорошая такая зима. А здесь мы никогда не видим настоящей зимы. Странно… Термометр от силы понижается до минус десяти, а сейчас? А сейчас уже плюс десять, даже зимой. Итарис все-таки вполне мог бы стать туристическим миром, — мечтательно произнес Баукус. — Да. Кирен-1 превратился бы в маленький городок, который не был бы застроен этими человеческими муровейниками. Столько всего могло бы быть… Но все не так, как могло бы. Да! Все не так… К счастью это? К печали? Не знаю… Я просто разговариваю сам с собой, — размышлял человек, стоя перед окном. — А ведь я бы мог воспротивиться Романо. Попробовать на него напасть. И вдруг… Убил бы. А что бы было в этом случае? Нас бы, наверное, перестреляли всех. Наверное, хорошо, что я поставил свою «роспись». Теперь он заверит все у нотариуса постфактум, а мы станем обычными работягами, такими, как они. Они ведь сейчас спят, наверное… Или нет? А я ведь никогда не интересовался их жизнью… Я не знал даже Гирю, а Ирвина не знал подавно. Столько всего упущено… Может, оно и к лучшему, что голову Блюхарта пробила пуля, Ли пропал без вести, а Лефтхенд расстрелян, придавленный щитом? Они же были не лучшими людьми, верно? А ты какой? — спросил сам у себя человек и опустил глаза. — А я какой? Я же почти как они, но… У меня даже не хватило сил, чтобы принять смерть или бежать, как Винсент. Интересно… А где он сейчас? Жить как человек, а теперь скитаться по трущобам? Как он будет жить теперь? Его жизнь ведь превратится в вечную войну, ибо Романо не даст ему жить спокойно. Его буду искать по всему Итарису, чтобы убить. И ему, наверное, никто не поможет. А если и поможет… Будет убит. Убит вместе с Винсентом. Или… — человек задумался, снова прислонившись к окну. — Или он станет страхом для Романо. Для всей Карении, которая ощущает себя здесь хозяйкой. Нет. Этот человек не просто исчезнет со всех телеэкранов и из всех налоговых выписок, он будет бороться за преданный нами Итарис. И однажды сгинет, быть может, с сапогом шок-пеха на глотке.