— Думаешь, он способен на такое? Стереть бога?
— Не знаю. Но шанс есть. И он захочет сделать меня своей. Если он угрожает навредить тем, кто мне дорог, мне придется принять его предложение.
— Нет! — резко заявил Осирис, Исида взглянула на него, и он попытался успокоиться. — Нет, — сказал он мягче. — Я не позволю ему заставлять тебя так поступать. Мы пойдем к Амун-Ра.
— Нет, — она покачала головой и покинула его объятия. — Ты знаешь Амун-Ра. Он будет выжидать. Или добавит больше правил в длинный список. И если Амун-Ра даже захочет что-то сделать с Сетхом, вряд ли он сможет. Пока мы тут отдыхаем, Сетх вредит живым существам — растениям, животным и даже смертным. Ты хочешь, чтобы он уничтожил твои леса? Твои поля и сады?
Осирис помрачнел.
— Вот, что случилось с ореховыми деревьями.
— Ты о месте, где мы были прошлой ночью? — холод проник в ее вены. Сетх следил за ними?
Осирис кивнул.
— Они вдруг пропали. Ничего теперь там не растет. Ни сорняки, ни орешник. Нет даже червей. И земля теперь не плодородна. Пустая. Там ничего больше не вырастет. Такая сила… невероятна. Нам нужно найти способ остановить его.
— Да, — согласилась Исида. — Я не дам ему стирать людей, которых люблю, — богиня прикусила губу, вдохнула и повернулась к Осирису. — Зачем ты позвал меня?
— Что?
— Зачем ты позвал меня сюда? Чтобы показать мне тифона?
— Да, — автоматически ответил он. Увидев, что она помрачнела, он хлопнул ладонью по шее и потер. — Нет.
Она посмотрела на него.
— Тогда зачем? Расскажи, Осирис.
— Я… хотел показать зверя, но это был предлог, чтобы ты поговорила со мной, — он посмотрел на нее, но не мог прочитать мысли в ее грозовых глазах.
— О чем поговорить? — спросила она.
— О нас, — он вздохнул.
— Нас?
Осирис положил ладони на ее плечи. Слеза блестела на ее черных ресницах. Он надеялся, что никогда не заставит ее плакать. Снова. Замерев, Осирис сказал:
— Ты открыла мне чувства, и я не был так открыт. Но теперь я вижу, что зря скрывал это от тебя.
Она вдохнула.
— Скажи, Осирис. Что ты чувствуешь?
Она заманчиво смотрела на него. Она была идеальной смесью силы и уязвимости. Он не мог сопротивляться желанию коснуться ее, он обхватил ее щеку и провел большим пальцем по сияющим дорожкам от слез.
— Я говорил, что мне нужно подумать, и я сделал это. Думал всю ночь. Когда ты рассказала мне о своих чувствах, я был потрясен. Я не думал о таком раньше. Но я попытался отогнать мысли о тебе, но я не смог. Я представлял твое лицо. И когда мы поцеловались…
Исида придвинулась, и Осирис взял ее за руки и поднес их к груди.
— Да? — спросила она.
— Прошлой ночью я понял, что, отрицая чувства к тебе, я лишаю себя счастья.
— Ты хочешь сказать…?
Он прижал ее ладони к своей груди.
— Я говорю, что люблю тебя, Исида. Мое сердце бьется ради тебя.
Исиде было сложно дышать. Осирис стоял перед ней, он признался, а она не могла подобрать слова, чтобы ответить.
Он сжал ее ладони.
— Исида? Ты меня слушала?
— Да, — прошептала она.
— И… что? Тебе нечего сказать? — нервно спросил Осирис.
Она улыбнулась. Ее немного порадовало, что она могла привести в смятение красивого бога. Исида скользнула руками к его шее и коснулась его губ в коротком поцелуе, радуясь тому, как он затрепетал.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она в его губы.
Исида ощутила его улыбку, но вскоре затерялась в его страстных объятиях. Каждое прикосновение было новым открытием, каждый поцелуй вырезался в памяти. Когда его руки погладили чувствительные перья внутри ее крыльев, ее тело задрожало от удовольствия. Она хотела быть в его объятиях. И теперь, когда она оказалась там, Исида поняла, как ограничено было ее воображение.
Она могла выразить любовь к Осирису и ощутить его любовь в ответ в прикосновениях его рук, поцелуях и нежном взгляде. Это было магией. Этого она всегда хотела — того, кто будет держать ее сердце, а она — его. Эта хрупкая и прекрасная связь между ними была так дорога ей, что испортить все это мог только Сетх.
Прижавшись к его груди, Исида прервала поцелуй.
— Ты клянешься любить меня и только меня? — спросила Исида.
Выражение ее лица было напряженным, в глазах бушевали цвета. Осирису было больно, что она еще сомневалась в нем.
— Да, — тихо ответил он. — Какими бы ни были последствия, пока космос позволит нашей любви существовать, я твой, Исида, а ты — моя.
Исида обхватила руками его лицо.
— Тогда, Осирис, произнесем нерушимый обет.