Кухонная дверь снова открылась, и в помещение рванули тепло и запах раскаленного масла. На пороге появилась местная повариха и по совместительству владелица второй половины ресторана Петра Гроувс. Она оценивающе оглядела помещение, вытирая руки об изрядно испачканный передник.
— Та-а-ак и зна-ала, — протянула она. Петра с детства не была в Техасе, но забавный южный акцент по-прежнему проскальзывал во всех произносимых ею словах.
Интуиция Петры, как и способность Уэйна поражать цель одним-единственным выстрелом из винтовки с большого расстояния, была намного выше нормы. Можно было смело назвать ее паранормальной.
И Уэйн, и Петра были парапсихологами среднего уровня, и оба ушли в отставку из одного и того же безымянного агентства. Петра была наводчицей Уэйна, когда тот еще работал снайпером. Вместе они представляли собой смертоносную команду. К тому же стали партнерами на всю жизнь.
В свои шестьдесят с чем-то Петра отличалась крепким телосложением. Она заплетала длинные седые волосы в косу, спускающуюся по спине. На голове у нее сидел сильно пожелтевший колпак шеф-повара. В одном ухе поблескивало золотое кольцо. Тогда как Уэйн носил пистолет, спрятанный в кобуре на лодыжке, Петра предпочитала нож… Большой такой нож. Держала она его в ножнах под длинным передником.
— Я этим займусь, — снова сказал Лютер.
— Хорошо, — кивнула Петра и вернулась обратно в пылающую жаром кухню.
Лютер направился к цели, стуча подошвами по кафельному полу. Общий уровень напряжения в помещении быстро рос. Толпа становилась беспокойнее. Исследования в области парапсихологии были полностью дискредитированы современной наукой. Из-за этого много народу проживало свои жизни, игнорируя, подавляя или сознательно оставляя без внимания парапсихологическую сторону своей сущности. Но в подобной ситуации даже люди с нормальной чувствительностью озирались по сторонам в поисках ближайшего выхода задолго до того, как осознавали, что именно не так. Впрочем, толпа в «Радуге» была далеко не нормальной.
«Цветастая рубаха», казалось, не замечал ни Лютера, ни беспокойства постоянных клиентов. Он был слишком занят, подначивая Безумного Рея острыми словечками.
— Эй, серфер долбанутый, — громко сказал он. — Хорошо живешь, трахая туристочек? Сколько они платят, чтобы взглянуть на твой мизерный серфик?
Рей не обращал на него внимания. Он продолжал сидеть, сгорбившись над пивом и сосредоточенно жуя пережаренную рыбу и картофель фри. Это был широкоплечий загорелый мужчина, который все свое время проводит под солнцем, рассекая волны. Его длинные каштановые волосы выгорели на солнце. Лютер решил, что нельзя винить «Цветастую рубаху» в том, что он выбрал не ту цель. Рей не казался безумным, если не видишь его ауру.
— Что такое? — спросил «Цветастая рубаха». — Не можешь ответить на простой вопрос? Где же то местное дружелюбие, о котором мне все уши прожужжали?
Рей оставил свое пиво и начал поворачиваться. Лютер усилил свои чувства, пока не увидел ауры всех окружающих его людей. Светлые и темные сменяли друг друга, но не как на фотографическом негативе. Когда он находился в подобном состоянии паранормальной чувствительности, цвета, которые он видел, были какими угодно, но не черными и не белыми. Оттенки приходили из различных точек паранормального спектра. Их невозможно было описать словами. Энергия пульсировала, вспыхивала и пронзала каждого, кто был поблизости.
Растущее напряжение Лютер ощущал и своими обычными чувствами, но для паранормальных оно превратилось в прилив опасно циркулирующего течения.
Наступил краткий миг головокружения, которое всегда сопровождало изменение в восприятии, в переходе от одного чувства к другому. Лютер уже привык к коротким вспышкам сильной дезориентации. Он уживался со своим талантом с тех пор, как был подростком.
Сначала Лютер сконцентрировался на Рее. Может «Цветастая рубаха» и был в баре самым отвратительным типом, но Рей был самым непредсказуемым. Бурлящее, едва сдерживаемое безумие проявлялось в темных оттенках и неустойчивой пульсации его ауры. Самыми тревожными были нездоровые, зеленовато-желтые проблески, которые вспыхивали и исчезали в непредсказуемом ритме. Завитки быстро накапливали силу, и его хрупкая связь с реальностью начала слабеть. Рей быстро соскальзывал в свою уникальную параноидальную вселенную.
— Отвали от меня, — тихо сказал он.
Любой умный человек, услышав его, сразу бы отступил, но «Цветастая рубаха» усмехнулся, не осознавая, что вот-вот выпустит из бутылки непредсказуемого джина, которому плевать на все.