Папа с Макаром собирались подъехать ближе к вечеру. Макар, конечно, снова ворчал что-то вроде: «Опять эти сборища…», но папа пообещал заехать за ним после деловой встречи. Я представляла, как они едут вместе. Спорят вполголоса, слушают радио, которое играет чуть громче, чем нужно. Всё как всегда, по-домашнему.
В доме пахло жареной курицей, свежими травами и тёплым печеньем. Тётя Лена сновала между кухней и гостиной с записками в руках, раздавая распоряжения всем подряд. Мама же, привычно, только глянула на неё, и та на мгновение выдохнула, сбросила напряжение, как щёлкнувший выключатель. В саду рабочие развешивали гирлянды, а на ровно подстриженной лужайке уже стояли лёгкие столики, покрытые белыми скатертями, с вазами в центре.
Праздник не просто приближался он поднимался, как волна, готовая вот-вот накрыть всех присутствующих.
И где-то внутри меня, среди звона бокалов и щёлканья льда в графинах с лимонадом, дрожало сердце. Немного. Как перед чем-то важным, как перед сценой, как перед словом, которое давно зреет, но ещё не сказано.
— Мы с Сашей, конечно, совсем не удивились, что он сначала рванул к вам, — с улыбкой сказала тётя Лена, поправляя фартук.
— Похоже, наша маленькая мечта сбылась, — с довольной ноткой в голосе отозвалась мама, быстро глянув на меня.
Я сделала вид, что не услышала. Или что слишком занята раскладкой приборов. Но внутри всё вдруг стало горячим и трепетным, как в те дни, когда ждёшь чуда и почти веришь, что оно действительно случится
К шести на даче стало заметно оживлённее. Подъезжали машины, одна за другой. Сначала приехали соседи по посёлку, семья с двумя мальчишками в одинаковых рубашках-поло и громким смехом. Потом мамина коллега с мужем, в деловых пиджаках даже здесь, на дачном газоне. За ними дальние родственники тёти Лены. Пожилая тётушка с жемчужной брошью и важным видом, и её молчаливый спутник, который только кивал и всё время поглядывал в телефон.
Гости стекались как вода непрерывным потоком. Кто-то сразу направлялся в дом, кто-то в сад, к накрытым столам. Шуршали платья, звенели бокалы, перекликались голоса. И всё это на фоне мягкой, почти неощутимой музыки, льющейся из колонок, спрятанных под деревьями.
Я пыталась не терять виду ворота, но всё чаще кто-то заслонял их спиной, сумкой или разговором. Мимо проходили взрослые здоровались, шутили, рассказывали друг другу, как давно не виделись. Кто-то уже разливал лимонад, кто-то тянулся к закускам, кто-то хлопал Сашу по плечу и повторял: «Ну, с возвращением чемпиона!»
— Посмотри, как все нарядились, — шепнула мама, — будто на свадьбу.
— Может, и правда на свадьбу, — ответила я не сразу. Голос прозвучал тише, чем хотелось.
Мама посмотрела на меня с лёгкой улыбкой, но ничего не сказала.
Тем временем появились ещё гости друзья семьи, пара однокурсников тёти Лены, шумная компания с тёплыми подарками в руках. В воздухе витал аромат жареного мяса, мяты и чего-то цветочного, кажется, лаванды, тётя Лена раскидала саше у входа. Кто-то принес торт в коробке с золотой лентой, а кто-то охапку белых пионов.
Я двигалась среди них, помогала ставить блюда, раскладывать салфетки, подносила напитки, улыбалась в ответ на приветствия. Всё делала правильно, как полагается. Только внутри становилось всё теснее. Словно каждый шаг гостей приближал что-то важное, но непредсказуемое.
И где-то там, за шумом, за ворохом платьев и голосов, я всё ещё ловила взглядом дорогу.Сеньки всё не было.И с каждой минутой он нужен был сильнее
Среди шума, смеха и доносящихся из кухни звонких голосов вдруг раздался знакомый сигнал. Короткий гудок, чуть нетерпеливый, как будто кто-то торопился сказать: «Ну давайте же, встречайте нас!»
Я замерла с тарелкой в руках, почувствовав, как внутри что-то вздрогнуло. Не он. Но свои. Наши.На гравийной дорожке, ведущей к дому, остановилась серебристая машина. Дверца со стороны водителя распахнулась, и первым вышел папа. В костюме, с чуть расстёгнутым воротником рубашки, с той самой уверенной походкой, которую я помнила с детства. Он осмотрелся, улыбнулся кому-то из гостей, поправил часы на запястье.
— Вот и мы, — громко сказал он, — ну что, не опоздали?
Со стороны пассажирского сиденья лениво вылез Макар. В джинсах, с капюшоном на голове, как всегда будто нарочно хотел выделиться своим равнодушием. Он щурился от солнца, жмурился на толпу и сразу направился к дому, явно надеясь избежать всех этих обязательных объятий и разговоров.
— Ну, здравствуйте, здравствуйте! — подбежала тётя Лена, обняла папу и потрепала Макара по плечу. — Макарушка, ты как всегда с видом: «Меня силой притащили».
— Почти, — буркнул он, но уголки губ всё-таки дрогнули. В нём всегда было это странное сочетание недовольства и тепла. Только своё.
Папа подошёл ко мне и легко сжал плечо.
— Моя умница. Помогала маме?
Я кивнула. Он улыбнулся, как всегда чуть устало, но с теплом. С той мягкой гордостью, которую не нужно было озвучивать.
— Арсений ещё не приехал? — спросил он, оглядываясь, будто тоже ждал этого момента.
— Нет, — сказала я. — Пока только гости.
Он понимающе кивнул, и на секунду наши взгляды пересеклись, как будто он понял чуть больше, чем было сказано.
Макар уже скрылся в доме, спасаясь от суеты. Папа ушёл вглубь сада, где его уже окликал дядя Саша. А я осталась на крыльце, задержав дыхание.Всё шло своим чередом. Все были на месте. Почти все.Осталось только дождаться его.
Он появился просто без пафоса, без фанфар, без громких слов. Так, как умел только он. Будто мимоходом, но так, что весь воздух в саду вдруг изменился.
Сначала я услышала звук машины приглушённый, но отчётливый. Потом хлопнула дверца. И почему-то всё остальное смех, музыка, звон бокалов будто на миг отступило в сторону. Я стояла на краю террасы с подносом в руках, и сердце ударило где-то под горло.
Он шёл по дорожке в светлой футболке, с рюкзаком за плечом, с той самой привычной полуулыбкой, которую я видела во сне. Волосы чуть длиннее, чем обычно. Кожа загорелая.
Он замер у края лужайки, оглядывая всё вокруг. Люди много людей, столы, огни, цветы. Кто-то уже начал аплодировать, кто-то радостно закричал: «Сенька!» и подбежал к нему, схватил за плечо, обнял, потащил к остальным. Всё это, как в замедленном кино, будто я наблюдала через стекло.
Он оборачивался, смеялся, говорил что-то в ответ, кого-то приобнял, кому-то пожал руку. Но я видела его взгляд всё время искал. Секунда. Другая.
Потом он увидел меня.
И на мгновение всё исчезло. Все люди, все голоса, весь праздник остались где-то за кадром. Мы просто смотрели друг на друга. Он такой же, как прежде. И совсем другой. Я вся в этом взгляде, как в прыжке без страховки.
Он пошёл ко мне.Не торопясь. Уверенно. С той самой знакомой пружинистой походкой, немного раскачиваясь на пятках, будто всё ещё не до конца верил, что земля под ногами не ринг. Плечи чуть расслаблены, взгляд прямой, открытый, только для меня. Он словно прокладывал путь сквозь весь этот вечер, сквозь шум, огни и толпу прямо ко мне.
И пусть мы виделись с ним вчера сейчас всё ощущалось по-другому. Острее. Трепетнее. Словно с тех пор прошли не сутки, а целая эпоха.
Я вдруг почувствовала, как замираю. В груди будто что-то стянулось, как перед прыжком. Щёки начали наливаться теплом слишком узнаваемым, слишком красноречивым. И в голове, конечно же, вспыхнул наш поцелуй.
И теперь он идёт ко мне.
Я будто слышала, как бьётся сердце. Моё точно. А может, и его тоже. Может, этот взгляд значил для него столько же. Может, он тоже прокручивал ту сцену снова и снова, как я.
— Привет, — сказал он, остановившись на полшага ближе, чем это принято.
— Привет, — ответила я, и голос мой предательски дрогнул.
Он улыбнулся, чуть склонив голову набок. И, не сказав больше ни слова, просто притянул меня к себе.Не резко мягко. Как будто проверял можно ли. Как будто давал мне шанс отстраниться, но я не сделала ни шага назад.