Я мысленно шептала эти слова, все еще веря в чудо. Надеясь, что дверь вот-вот распахнется, и меня спасут Игнат и Костя. Я забыла, что чудес не бывает.
В клинике меня негласно объявили сумасшедшей - мол, моя психика травмирована, поэтому я могу нести всякий бред. Не знаю, действительно ли медперсонал верил в это, или же они всего лишь делали вид, что верят, чтобы у них не было неприятностей. В любом случае я оставалась бесправной пленницей, которой меняли внешность. Это должно было произойти постепенно, шаг за шагом, и, самое ужасное, я знала расписание операций, которые сделают меня другим человеком. Доктор рассказывал мне об этом с благодушной улыбкой, словно я была у него любимым пациентом, а я слушала его и тряслась от ужаса, понимая все сильнее, что никогда уже не буду прежней.
Заперли в клинике и насильно оперировали, меняя лицо на чужое.
Это звучало, как синопсис жуткого триллера. Только я была не зрителем, а главной героиней. И я не знала, что делать. Наверное, я бы нашла способ покончить с собой, если бы не мама, которую проклятый Стас держал в заложниках. Я слишком сильно боялась за нее.
У меня забрали не только жизнь, но и смерть.Забрали выбор, забрали волю, забрали личность.
Дни продолжали тянуться, словно резина. Я перестала просить о помощи и утверждать, что я не Владислава, а Ярослава, и уколов, от которых я моментально засыпала, стало гораздо меньше. Тогда я начала более ясно мыслить и будто бы постепенно приходить в себя. В голове начали звучать другие мысли, более здравые и уверенные, несмотря на операции, которые мне проводили:
Я не хочу сдаваться. Я должна выбраться из этого. Я должна спасти нас обеих.
Приняв тот факт, что я стала рабыней Стаса, который буквально держит меня и маму в заложниках, я поняла - мне нужна связь с внешним миром. Только так я смогу получить помощь, ведь медработники не станут мне помогать. И тогда я придумала план - завладеть телефоном медсестры Дарьи, который случайно заметила в кармане ее халата. Судя по всему, телефоны были запрещены здесь - я была уверена, что об этом позаботился Стас, который мог бояться, что меня снимут на видео или фото. Но Дарья, однако, этот приказ нарушала. Только почему, я и сама не знала. Видела лишь, как она украдкой читает какое-то сообщение и молниеносно сует телефон себе в карман.
Я не знала, как украсть телефон. У меня не было ни навыков карманника, ни особых сил, чтобы незаметно залезть в карман Дарьи и осторожно вытащить его. Она сразу заметит это. Нужно было действовать неожиданно - напасть на нее и с телефоном сбежать в ванную комнату. Там не было защелки, но я могла попытаться удержать дверь за ручку, набирая номер Игната, который помнила. Или же нужно было и вовсе оглушить Дарью и позвонить, пока она будет лежать без сознания. Хотя на самом деле из всех, кого я видела в последние дни, только медсестра вызывала у меня хоть какую-то симпатию. Наверное, потому, что она уводила глаза в сторону, когда я начинала просить о помощи и умолять дать позвонить родным. Ей будто бы было стыдно - я хорошо это улавливала. Только те, кто испытывает стыд, способны отводить глаза в сторону - им небезразлично. И эта жизнерадостная полноватая женщина с убранными под косынку светлыми волосами была такой. Все еще способной испытывать вину, наверное, все лучше и лучше понимая, что я здесь не по своей воле.
Свой план я решила привести в действие на следующий же день после того, как придумала его. Тянуть было нельзя - впереди была какая-то очень серьезная операция, которая казалась мне едва ли не конечной точкой. Последним, что разделяло прежнюю меня от новой личности. И
когда утром Дарья пришла в палату с завтраком, я набросилась на нее с табуретом - ничего тяжелее в палате не было. Я сбила медсестру с ног, и поднос с завтраком полетел на пол - запахло манной кашей. Начала спешно обыскивать медицинский халат, но... Телефона не было.
- Где он? - выдавила я, понимая, что все пропало.
- Кто? - испуганно спросила Дарья, поднимаясь на ноги. Она смотрела на меня со страхом, как, наверное, когда-то я смотрела на монстра. И пятилась назад, к двери. Еще немного - и она распахнет ее, чтобы позвать на помощь. Мне нельзя допустить этого.
- Телефон, - быстро сказала я. - Я же видела. Вы приносили его. Я заметила его в кармане вашего халата.
Глаза медсестры расширились. Она явно не ожидала этого.
- У меня не было никакого телефона, - пролепетала она. Я почувствовала страх - теперь, когда я сама постоянно ощущала страх, буквально жила в коконе, сплетенным из страха, я научилась хорошо его определять. Дарья боялась. Очень боялась - и уже даже не меня, а той информации, которой я владела.