За эти годы Виола стала выглядеть еще хуже, превратилась в сущую старуху. Еще больше исхудала, поседела, осунулась. Правда одета была в нарядное платье и шаль поверх него. Увидев нас, Виола улыбнулась. Пока ей не начинали говорить о том, что я - ее дочь, все было хорошо.
- Не говорите, что я Влада, - попросила я женщину, которая, судя по всему, ухаживала за ней. И та кивнула. Знала, что у той начнется истерика.
Вальзер сел в кресло напротив, я осторожно опустилась рядом.
- Как у тебя дела? - спросила я тихо.
Виола повернулась ко мне и улыбнулась.
- Хорошо. Песни пою. Хочешь со мной? - предложила она и невпопад затянула детскую песню. Я стала тихо ей подпевать.
«Песня мамонтенка», «Кабы не было зимы», «От улыбки станет всем светлей»... Виола знала не все слова, но очень старалась, даже руками махала в такт. А я помнила все - ведь в детстве мы с мамой часто пели вдвоем. Сидя рядом с чужой женщиной, потерявшей часть своей личности, я пела и представляла, что сижу со своей мамой. Что с ней все хорошо. Что мы возьмемся за руки и уйдем. И что никаких бед в нашей жизни не будет. Мы вернемся в наш дом, где нас ждет бабушка Галя, которая испекла мои любимые пирожки с капустой. Будем все вместе ужинать и смотреть «Короля льва» или «Золушку». А потом я лягу спать, и мама накроет меня одеялом. И все будет хорошо.
Я пела и плакала, а когда очередная песня закончилась, поддалась какому-то порыву и обняла Виолу. Она вдруг погладила меня по волосам трясущейся ладонью.
- Ну чего ты, дочка, - забормотала она. - Ну не плачь. Чего плакать. Не надо плакать. Улыбнись.
Я отстранилась и улыбнулась сквозь слезы, чувствуя укол жалости к этой несчастной женщине. Она впервые назвала меня «дочкой».
Но едва я об этом подумала, как Виола сделала большие глаза. И зашептала:
- Ты не знаешь, где моя Влада? Я давно-давно ее не видела. Так скучаю. Хоть бы разочек ее увидеть. Хоть бы разочек...
И женщина заплакала, вытирая слезы кулаками, как большой ребенок.
- Она приедет к тебе, - прошептала я, сжимая ее ладонь. - Просто Влада очень занята. У нее очень много работы.
- Приедет? Когда?
- Скоро, - выдавила я. - Очень скоро. Вы обязательно встретитесь.
- Правда?
- Правда...
- Тогда хорошо, - кивнула Виола и слабо улыбнулась. - У нее день рождения завтра. Передай ей подарок.
Она потянулась к столику и взяла с него листок бумаги, изрисованный неровными линиями. Я взяла его, а женщина зевнула.
- Я спать хочу. Пойду.
И она мелкими шажками отправилась к большой кровати, перестав нас замечать. Я вскочила с дивана и бросилась за дверь - слезы выжигали глаза.
Влада, прости меня за это. Прости, что вру твоей матери. Прости.
- Прости, - вдруг раздалось то самое слово, которое я мысленно повторяла. Его произнес Вальзер, будто прочитав мои мысли. - Это была плохая идея - привозить тебя к ней накануне дня рождения. Не подумал, старый дурак.
- Все хорошо, - глухим от слез голосом сказала я. - Я была рада увидеть ее.
Слово «мама» произнести не получалось. Слишком кощунственным это казалось.
- Идем, - сказал Вальзер. Его голос оставался таким же, как и всегда, но мне показалось, что его глаза покраснели.
Я думала, мы вернёмся домой, но нет. Вальзер решил порадовать дочь после встречи с матерью. Сказал, что у него есть сюрприз. Я с удивлением посмотрела на него, не понимая, что происходит. А листочек с «подарком» Виолы спрятала в сумке.
Мы приехали на старую смотровую площадку, которая находилась на небольшой горе, в народе прозванной Леонтьевской. Когда-то эта гора
находилась за городом, но с годами дома наползали к ней все ближе и ближе. Смотровая была неблагоустроенной, и ехать приходилось по гравийной дороге. Пришлось потрястись в машине, пока мы доехали до самой высокой точки. Зато я успела успокоиться.
На город опустилась мягкая летняя тьма, далекие огни домов перемигивались С рассыпавшимися по небу звездами. Пахло свежестью и дымом от костров - ветер приносил его со стороны частных домов, раскинувшихся у подножья. Кроме нас на смотровой было еще несколько машин - я видела влюбленную парочку, которая держалась за руки, семью с несколькими детьми. Присутствие людей меня успокоило. При них ведь точно не убьют. Зато накатили воспоминания о том, как давным-давно, в детстве, я приезжала сюда вместе с мамой и монстром. От этих воспоминаний начали дрожать пальцы.