— Я не могу взять твой телефон…
— У меня есть еще один дома, — его брови хмурятся, губы сжимаются в тонкую линию. — Иди, — подгоняет он меня. — Возьми телефон, я позвоню тебе вечером.
Меня переполняет волна нежности к моему лучшему другу. Я резко бросаюсь к нему, обнимая за талию, сжимаю его так крепко, как могу. Его рука снова оказывается у меня на затылке, пальцы зарываются в волосы, а сам он прижимает меня к себе еще раз. Его объятия такие теплые и знакомые, и я на мгновение утопаю в этом чувстве, прежде чем мы неохотно отпускаем друг друга.
— Иди, пока я не передумал и не запер тебя в кладовке, — пробормотал он, его руки скользнули вниз по моим плечам и затем опустились по бокам.
Я ухмыляюсь, несмотря на все, и, обогнув Майлза, быстро направляюсь к посту медсестер. Найдя его привычное место, я начинаю разгребать разбросанные бумаги на столе в поисках его телефона.
Ты должна послушать своего друга; это плохая идея.
Игнорируя внутренний голос разума, который отдаленно напоминает голос Деклана, я нахожу его iPhone под кучей документов. Чувство вины снова накатывает, когда я замечаю, насколько занята больница сегодня ночью. Все помощники и медсестры настолько поглощены работой, что даже не замечают, как я стою за неохраняемым столом.
Может, стоит остаться на смену и все обдумать еще раз? — доносится в моих ушах воображаемый голос Деклана.
Я отмахиваюсь от этих мыслей, выхватываю телефон и быстро возвращаюсь в заполненный зал ожидания. Засовываю телефон в задний карман. Решение принято: я покидаю этот город, который принес мне лишь боль и ложь. Возможно, это не лучшее решение, но оно мое. Я больше не собираюсь позволять другим диктовать, как мне жить.
Оглядываюсь в поисках Майлза, но нигде его не вижу. Хмурясь, я замираю посреди зала и резко поворачиваюсь. Гляжу на стойку регистрации, но вижу там только Марию, что вызывает еще большее недоумение.
— Готова ехать? — раздается за спиной голос Джоэла, заставляя меня вздрогнуть. Я резко поворачиваюсь, встречаясь с его взглядом. На его губах играет слабая улыбка, и он берет меня за руку. Я позволяю ему держать ее, даже несмотря на нарастающее чувство неправильности в глубине живота.
Я совершаю огромную ошибку? Я почти не знаю этого парня, и собираюсь позволить ему увезти меня. Это самое спонтанное и безрассудное, что я когда-либо делала в своей жизни, и я никак не могу избавиться от ощущения, что все это может закончиться катастрофой.
Но, несмотря на все, я выпрямляюсь, и в моих венах начинает густеть решимость. Я делаю это. Я всю жизнь делала то, что хотели от меня другие. Подстраивалась под рамки, которые кто-то считал правильными для меня. Я была хорошим человеком, который никогда не брал для себя ни черта. И вот к чему это привело. Я стою посреди больничного зала в грязной одежде с обломками своего сердца, висящими в пустоте внутри моей груди. Мне все надоело.
— Да, — тихо шепчу я, едва слышно даже для самой себя. Встретив его взгляд, я киваю.
— Поехали.
Джоэл сжимает мою руку и ведет меня к выходу. Как только двери открываются, влажный воздух снаружи буквально сбивает дыхание. По спине тут же пробегает тонкий слой пота, и я не уверена, от жары ли это или от нервов. Уже стемнело, когда я позволяю ему подвести меня к его черной машине, припаркованной снаружи. Его шаги уверенные, и когда я поднимаю глаза на его яркое, радостное лицо, волна тревоги чуть не заставляет меня сбиться с шага.
Ты даже не знаешь этого парня толком. А если он извращенец? Может, у него в подвале цепи, специально для таких, как ты — невинных женщин, которых можно захватить и пытать? Да он мог быть тем, кто только что стрелял в тебя, мать его!
Игнорируя поток мрачных мыслей, я позволяю Джоэлу открыть пассажирскую дверь и скольжу внутрь. Все, на что я сейчас надеюсь — это то, что если бы Джоэл действительно был тем злодеем, который охотится на меня по неизвестным причинам, то клуб давно бы с ним разобрался, как только он начал шастать рядом. Я вытираю потные ладони о штаны, пока он закрывает мою дверь и с легкой походкой обходит машину. Как только он садится за руль и закрывает дверь с глухим стуком, я вздрагиваю.
В машине темно, плотная тонировка и тусклый закатный свет затрудняют видимость через лобовое стекло. Я бросаю взгляд на Джоэла, чувствуя, как он пристально смотрит на меня. Его губы изогнуты в легкой улыбке, а светло-карие глаза блестят в темноте. Я натягиваю в ответ свою фальшивую улыбку.
— Это безумие? — выпаливаю я. — Мы совершаем ошибку?
Мое дыхание дрожит, и я пытаюсь его успокоить, пока он подбирает слова. Но как только я собираюсь тряхнуть головой и отозвать свои слова сомнения, что-то привлекает мое внимание на заднем сиденье, заставляя меня оглянуться.
— Да, детка, это была огромная ошибка, — раздается глубокий голос с заднего сиденья, звучащий так неузнаваемо, хотя я вижу, как слова слетают с знакомых губ. Мое горло сжимается от подавленного крика, когда мое сердце начинает колотиться с невероятной силой, а конечности немеют.
— Майлз? — шепчу я, едва слышно сквозь рев в ушах, встречаясь взглядом со своим лучшим другом на заднем сиденье машины Джоэла. На мгновение все замедляется, пока в животе не разливается холодный страх.
— Что за херня? — Джоэл резко разворачивается, его глаза полны гнева и непонимания, когда он уставляется на моего друга.
Майлз отводит взгляд от меня и фиксирует его на Джоэле. И прямо на моих глазах он превращается в совершенно другого человека. Пропала привычная мальчишеская улыбка с ямочкой на щеке. Вместо нее появляется злобная ухмылка, которую я никогда не видела. Его обычно яркие зеленые глаза темнеют, словно отравленные какой-то ядовитой злостью. По спине пробегает холодок, когда его челюсть напрягается с ужасающей силой.
— Послушай, чувак, я не знаю, кто ты такой и что тебе нужно от Софи, но у тебя три секунды, чтобы убраться нахуй из…
— Один, — перебивает его Майлз, начиная отсчет. — Два, — его голова чуть наклоняется в сторону, а рука исчезает за спиной. Мой внутренний голос отчаянно кричит, что нужно двигаться, бежать, делать хоть что-то, вместо того чтобы смотреть в ужасе, как безумие захватывает его глаза. В этот момент на его губах появляется зловещая улыбка, и я замираю, перестав дышать.