— Сдавайся, Деклан, — выдыхает он мне в лицо, прижимая изогнутое лезвие к моей щеке. Я чувствую, как кровь течет из рассеченной переносицы, маска не успевает впитать ее, и она бежит по моему лицу. Он давит на меня, пока мои ноги почти не отрываются от пола. Спина выгибается болезненно, когда он нависает надо мной над ямой с голодными аллигаторами.
— Я бился с сотнями таких, как ты, — шипит он, вдавливая нож в мою щеку и рассекая плоть. Я сжимаю зубы и не отвожу взгляд. — Слабаки, ничтожества, тряпки, которые предпочитают убегать от жизни, полной ответственности и чести, вместо того чтобы стоять и сражаться за свою территорию. Хочешь узнать, как для них все закончилось? — издевается он. Настолько поглощен своим эгоизмом, что даже не понимает, как сильно ошибается во мне.
Я мог убежать от своей старой жизни, но это не делает меня слабым. Это значит, что я был достаточно силен, чтобы признать, что та жизнь была не для меня. Я нашел честь и ответственность в семье, которая всегда поддерживала меня. Такие, как Пелоси, никогда не поймут, что значит быть окруженным людьми, которые не только будут проливать кровь ради тебя, но и будут проливать ее вместе с тобой. Людьми, которые встанут рядом, несмотря ни на что.
— Ты не прав, — прохрипел я, когда его нож глубже вошел в мою щеку. Я сжал челюсти, борясь с ослепляющей болью, и крепче ухватился за свой нож. Оскалившись, я поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза, пока его лезвие разрезало мою кожу. — Таких, как я, больше нет, — прорычал я, собрав все силы, и резко врезал коленом в его раненое бедро.
Маттео взревел от боли, теряя фокус, что дало мне шанс отвернуть голову и освободиться от его ножа. Затем я мгновенно развернулся, откинулся назад и со всей силы врезал лбом в его нос.
Его кровь хлынула из разбитого носа, забрызгивая мою маску, и он выпустил нож из руки. Я с рыком ярости резко развернул свое тело и впечатал его в ограждение. Его дыхание вырвалось с хрипом, и он осел. Я поднял его, выпуская всю свою ярость, пока давил на него.
Мой небольшой нож вонзился в его горло, и я начал медленно его погружать. Его глаза расширились, когда я проколол кожу под его кадыком и медленно загнал лезвие поглубже. Наши взгляды встретились, его зрачки расширились от боли. Он отчаянно пытался оттолкнуть меня, паника волнами исходила от него.
Я поморщился от отвращения, резко повернул нож и толкнул его назад. Он схватился за меня, пытаясь ухватиться хоть за что-то, пока не потерял равновесие и не покатился в яму с аллигаторами. Шипение и рычание усилились, когда он потерял опору, и я отпустил его, позволив упасть. Глухой шлепок его тела о болотную жижу звучал почти комично, пока его истошные вопли не наполнили комнату.
Его крики были приглушены ножом в горле, прежде чем я услышал хрустящий звук, который пробил мне уши. Этот отвратительный звук ломаемых костей перекрыл его мольбы о пощаде, когда твари начали рвать его на части. Большая часть дыма уже рассеялась, позволяя мне с извращенным удовольствием наблюдать, как его разрывают. Его глаза были широко открыты от ужаса, когда он протянул руку ко мне, словно я был его спасителем, прежде чем один из аллигаторов раскрыл пасть и раздавил его череп. И затем, внезапно, наступила благословенная тишина.
Глава 31
СОФИ
НЕДЕЛЮ СПУСТЯ
Стук в дверь заставляет меня чуть не подпрыгнуть на месте, как раз в тот момент, когда меня коронуют Принцессой Софи. Я резко выпрямляюсь, поворачиваясь к двери, и случайно роняю свою чашку с воображаемым чаем. Звонкий смех моей племянницы лишь сильнее действует на мои и без того расшатанные нервы. Натянув на лицо улыбку, я игриво морщу нос перед новоиспеченной Королевой Элисией, несмотря на свое скверное настроение. Она взмахивает волшебной палочкой, заливисто смеясь, а ее блестящая розовая корона сияет ярче, чем любой настоящий бриллиант. Мы обе оборачиваемся, когда в комнату входит ее отец, мой брат Оливер.
Я бросаю взгляд на запертую входную дверь, подготавливая себя к очередной встрече, в которой мое сердце будет раздавлено и растоптано под кожаным сапогом моего "гостя".
Гость? — усмехается мой внутренний голос. — Скорее уж сталкер.
Я подтягиваю одеяло к груди и поджимаю ноги под себя, уставившись на горчично-желтую дверь на другом конце комнаты. Тени пляшут под дверью, едва заметные через маленькую щель между дверью и полом. Мой желудок сжимается от одной мысли о том, что я снова увижу того мужчину, что стоит за этой дверью.
Королева Элисия поднимает забытую чашку и протягивает ее в мою пустую руку.
— Тетя Софии, — капризно тянет она, неправильно произнося мое имя самым милым образом.
Я сдержанно улыбаюсь и беру чашку двумя пальцами, насколько это возможно с шиной на большом пальце. Поднимаю ее с ухмылкой. Большой палец все еще ноет при каждом движении после того, как я его специально вывихнула, но с каждым днем становится немного легче. Как и с синяками и ссадинами на запястьях и коленях, и с ножевым ранением на шее. С каждым днем я восстанавливаюсь чуть больше, чем накануне. И скоро я смогу убедить себя, что этого всего не было вовсе.
Это то, чего ты хочешь? Притворяться всю оставшуюся жизнь?
Я тихо вздыхаю, игнорируя внутренний вопрос, и делаю вид, что чашка действительно наполняется волшебной жидкостью. Ее лицо светлеет, когда я подношу чашку к губам и делаю глоток этого магического чая.
— Ммм, — мурлычу я, потирая живот. — Это лучший чай на свете, Ваше Величество.
Элисия снова заливается смехом, покачиваясь взад-вперед, ее сверкающее голубое платье плавно колышется вместе с ней. Ее наряд куда больше подходит для королевской особы, чем моя мешковатая футболка, короткие шорты и босые ноги. Затем она убегает за Оливером, который медленно проходит через гостиную, снова направляясь к двери, чтобы отослать моего назойливого гостя. Из ее губ вырывается смешок, когда он подхватывает ее на руки и сажает себе на бедро, прежде чем обернуться ко мне. Его темно-карие глаза задают безмолвный вопрос, пока брови взлетают вверх.
Так продолжается уже больше недели. Каждый день раздается стук в его дверь. Всегда ровно в девять утра, как по часам. Каждый день Оли спрашивает, позволю ли я тому человеку, кто так отчаянно жаждет моего внимания, войти. И каждый день я даю ему один и тот же ответ.