Я тихо стону и заставляю себя встать с байка. Сейчас у меня такой стояк, что даже ледяной душ не успокоит этого ебаного зверя. Опускаю взгляд — джинсы, бля, натянуты, как палатка. Хорошо хоть, что еще рано, и все братья, скорее всего, спят. Не придется объяснять никому, какого хрена у меня такой долбаный стояк. Первым делом, как только представится возможность, придется заняться этим самому.
Но нужно ли?
Буквально пару минут назад она была в считанных сантиметрах от того, чтобы провести своими мягкими пальчиками по моему члену. Но вместо этого она слезла с байка, на секунду посмотрела на меня, и, черт возьми, я точно не выдумал этот обжигающий взгляд. Ее шоколадные глаза говорили только об одном — жгучем, отчаянном желании. Точно таком же, что горит и во мне.
Без сомнений, я знаю — если пойду за ней внутрь и поднимусь наверх, мне не придется самому искать разрядку. Нет. Тот взгляд дал понять все за долю секунды. Если я последую за ней, мы оба найдем то, чего так жаждем.. Я полностью поглощу ее, а потом так глубоко войду, что она никогда не забудет, какой я на вкус.
Но готов ли я зайти так далеко?
Ничего не изменилось. Она все та же идеальная маленькая сестричка Лиама, а я все тот же аморальный ублюдок, который испортит ее своим прикосновением. Мне нужно держаться от нее подальше. Нельзя играть в ее игру, даже если мы оба этого пиздец как хотим.
Но даже с этими мыслями в голове, я все равно отрываюсь от байка и иду ко входу. Я все равно распахиваю чертовы стеклянные двери и поднимаюсь по лестнице. Тут уже не до здравого смысла, когда я шаг за шагом приближаюсь к тому, что так отчаянно хочу.
Может, она передумала, — мелькает у меня в голове. — Может, она решила, что идти по этому опасному пути — ужасная идея. Она могла закрыться в старой комнате Лиама и не впустить меня.
Не делай этого со мной, мелкая.
Как будто мои желания могли когда-либо сбыться. Я моментально понимаю, что ошибся, как только поднимаюсь на вершину лестницы и слышу то, что раньше мог только представить. Тихий стон, за которым следует едва сдерживаемый всхлип, переплетаются с низким жужжанием вибратора.
Молитвы грешников всегда остаются без ответа.
Меня тут же накрывает волной дикого жара, будто кто-то бьет меня огненным кнутом. Веки тяжелееют, и я делаю шаг к распахнутой двери, точно зная, что там Софи. Будто ноги сами ведут меня вперед. И хотя я представлял, что меня ждет, реальность оказывается намного круче, чем любая фантазия. Если у меня когда-то был шанс сбежать от нее, он исчезает в тот момент, когда я вижу ее.
Она лежит на большой пустой кровати, полностью захваченная страстью. Ее кремовые бедра чуть раздвинуты, и хотя я не вижу ее киску с порога, я отчетливо слышу, как она медленно трахает себя игрушкой, издавая ебаные стоны. Мой взгляд скользит вверх, мимо ее руки, исчезающей между ног, к мягкой выпуклости ее живота.
Она полностью голая, за исключением моей черной кожаной жилетки, которую она так хитро накинула на свое тело. Ткань прикрывает ее так, что видно совсем немного, но это только больше заводит, показывая лишь кусочки ее загорелой кожи. Ее грудь почти вся скрыта, но я все же замечаю один затвердевший сосок, который мелькает, когда она извивается под своими собственными прикосновениями. Этот сосок просто кричит, чтобы я упал на колени и впился в него зубами.
Будет ли она так же сладко хныкать, если бы я укусил ее как следует?
Ее голова откинута назад, короткие черные локоны разбросаны по подушке, как дикая черная паутина. Эти черные пряди манят мои руки, и я делаю шаг вперед. Ее рот приоткрыт, и когда она замечает меня в дверях, ее дыхание сбивается, как будто сам мой вид заводит ее не меньше, чем то, что она делает с собой. Ее глаза темнеют, становясь почти черными, когда я вхожу в комнату. И как будто этот взгляд подтверждает то, что должно произойти, все мои мысли о том, почему это дерьмовая идея, вылетают к чертовой матери.
Неважно, что будет потом, у меня останется этот момент.
Я прекращаю борьбу с этими звериными инстинктами и позволяю себе то, чего не позволял уже долгие годы. Я даю выход каждому темному искушению, которое когда-либо испытывал к этой женщине, и полностью вхожу в комнату, закрывая за собой дверь.
Она смотрит на меня с дрожью, когда дверь тихо захлопывается с мягким щелчком. Я поворачиваю замок, и в ее глазах мелькает страх — правильный такой, здоровый страх. Отлично.
Как будто только сейчас до нее доходит, что она натворила, и она замирает, переставая двигать игрушкой, которая глубоко засела в ее киске. Я ухмыляюсь, глядя на мелкую, которая сама загнала нас в такую ситуацию, откуда уже нет пути назад.
— Не останавливайся из-за, мелкая, — рявкаю я, делая шаг ближе к кровати. Ее глаза следят за каждым моим движением, а мелкая дрожь начинается в ее ногах и поднимается вверх по телу. Теперь, когда я ближе, я могу увидеть краешек ее мокрой киски. — Ты ведь этого и хотела, чтобы тебя поймали. Продолжай, — мой низкий голос отдается эхом в комнате, и спорить тут не с чем. И, как настоящая послушная девочка, она снова начинает двигаться.
Все, что я хочу сейчас, — это вытащить свой член из джинсов и засунуть ей в рот, чтобы слюни текли так же быстро, как чертовы слезы, смешанные с потекшей тушью. Я хочу наказать ее за то, что она так сильно меня искушала — отшлепать ее задницу и бедра, пока она не начнет умолять остановиться. Потом раздвинуть ее ноги, вонзиться в ее горячую, мокрую плоть и долбить ее, пока мы оба не окажемся на грани потери рассудка. Хочу покрыть ее своими толстыми струями спермы, пока она не утонет в них.
Но я пока не сделаю этого. Все мое тело готово к тому, чтобы ее трахнуть, но мне нужно сдержаться. Это не для меня, это для нее. Если бы ей просто нужен был хороший трах, она бы просто позвала любого мужика. Она чертовски красива, совершенно идеальна во всех смыслах. Она легко могла бы заполучить любого, кого захочет. Хоть эта мысль заставляет меня видеть красное, это правда.