— Да ладно тебе, fratellino, не всем дано быть стильными, — он подмигивает, играя темными бровями, и вылезает из тачки. Я усмехаюсь и следую за ним, вываливаясь наружу и приваливаясь к крыше машины. Улыбка крадется на мои губы, когда я смотрю, как он небрежно заправляет пистолет в кобуру на боку, даже не утруждая себя скрыть ствол. Когда ты король в криминальном мире, скрывать свою угрозу незачем.
— Ты называешь это стилем? Ну-ну, как скажешь, 007, — ржу я, и в голосе звучит явная насмешка. Провожаю его взглядом, пока он закрывает дверь и обходит машину. Захлопываю свою дверь и двигаюсь следом.
— Да, это, — он обводит себя руками и хмурится в мою сторону. — Это и есть стиль. Чего у тебя явно нет с тех пор, как ты свалил из дома.
Я заставляю себя не реагировать на его упоминание дома. Этот легкий треп явно то, что мне сейчас нужно, и я не хочу, чтобы он был испорчен мрачными мыслями. Я хватаюсь за лацканы своей жилетки и оттягиваю их, наклоняя голову вниз, чтобы осмотреть себя. Черная облегающая футболка, потертые темные джинсы, черные ботинки со стальными носами, а под кожанкой скрыт "Глок-19" в кобуре.
— У меня есть стиль, — хмурюсь я в ответ. Он запрокидывает голову и смеется мне в лицо.
— Ну-ну, "Венсдей Аддамс". Если бы La Muerte10 имела гардероб, она бы вдохновилась твоими шмотками, — ухмыляется он, и мы продолжаем обходить здание.
Я морщусь.
— Говорит тот, у кого на руках вытатуированы вороны, — фыркаю я.
Ром останавливается на мгновение, и я замираю вместе с ним. Он смотрит на свои руки, а затем поднимает взгляд на меня. В его фиалковых глазах, таких же как мои, промелькнула какая-то непонятная эмоция.
— Это не вороны, — тихо произносит он. — Это голуби.
— Черные голуби? — недоуменно переспрашиваю я.
Он кивает.
— Они символизируют свободу в удушающей темноте, — отводит взгляд и уходит от меня. — Я набил их после смерти Papà , — бросает через плечо.
Его признание вызывает во мне болезненное ощущение, которое хочется выжечь из груди, но я удерживаю его внутри. При этом он не замедляется ни на секунду, просто уходит дальше. Я встряхиваюсь и спешу за ним. Это может казаться бредом для посторонних, но я понимаю его. Иногда из тьмы не выбраться, если нет того, что поможет тебе выйти. И если даже это присутствие смерти, ты все равно вцепляешься в него обеими руками.
Ром останавливается у черного хода и ждет меня. Я подхожу к нему и молча киваю, давая понять без слов, что вижу его. Понимаю значение его татуировок. И хотя мы ничего не сказали, что-то словно наконец утихло между нами. Он может и напоминать мне о прошлом, но я чувствую ту связь, которую мы выковали вместе, пройдя через самые мрачные периоды жизни. Иногда забываешь, что он тоже прошел через это дерьмовое детство.
Ром кивает, прочищая горло.
— Ладно, может, мне стоит взять это на себя? Ты слишком давно вне игры. Когда ты в последний раз тряс кого-то? — с ухмылкой и вызовом в глазах спрашивает он.
Я закатываю глаза и отталкиваю его в сторону, давая братцу посмотреть, как его Fratellino устраивает допрос мелкой крысе.
Поворачиваю ручку двери и открываю ее так, будто весь этот кабак мой. Шагнув в маленькую заднюю комнату, которая явно используется как комната для перерывов, я тут же чувствую отвратительный запах жирной картошки и черствого хлеба. Игнорируя грязные стены и полы, начинаю искать Джимми. В конце концов замечаю приоткрытую дверь, которая, похоже, ведет в офис.
Не глядя на этого типа, я уже знаю, с кем имею дело. И так как я прекрасно разбираюсь в таких ублюдках, я уверен, что его ленивую задницу найду в офисе, даже несмотря на обеденный час пик. Такие, как он, плевать хотели на своих сотрудников. Наверняка он держит эту забегаловку только для отмывания денег с продажи кокаина. Именно поэтому это место — дыра.
Я тихо открываю дверь и с удовольствием наблюдаю за своей целью. Точнее, был бы доволен, если бы не то, что он сейчас смотрит на экране. Джимми так увлечен монитором, на котором, судя по всему, показано, как одна из его официанток использует женский туалет, что даже не замечает, как его ловят с поличным на сексуальном нападении.
Я отвожу взгляд от монитора и сосредотачиваюсь на потном ублюдке, сидящем в кресле. Затем резко врезаюсь своим ботинком в его стол, вложив всю силу удара. Стол с грохотом летит к стене рядом с ним. Джимми шарахается назад, когда все дерьмо с его стола начинает валиться ему на колени.
Передо мной оказывается пара черных, как у крысы, глаз и лоб, покрытый каплями пота. Он тянет на меня свой испуганный взгляд. Его жирные волосы грязно-белого цвета собраны в небрежный пучок, а тонкие губы обрамлены редкой рыжей бородкой. Один взгляд на этого ублюдка, и сразу становится понятно — его рожа пропитана наркотой.
Я скалюсь, словно дикий зверь, когда слышу, как Rome встает рядом со мной.
— Я же говорил, что твой стиль давно канул в лету, — спокойно произносит он.
Я игнорирую его, наблюдая, как Джимми пытается подняться, запинаясь на каждом слове.
— Кто… Кто нахер вы такие?
Я делаю два широких шага к этому потному ублюдку и хватаю его за грязный, пропитанный жиром красный поло. Наклоняю голову набок и оскаливаюсь в фальшивой улыбке.
— Слышали, у тебя есть кое-какая инфа, которая нам нужна, — говорю спокойнее, чем чувствую.
Джимми сразу дает понять, насколько легко его сломать, мямля что-то себе под нос:
— Ч-чего тебе надо, мужик? Крысануть кого-то? Я все видел, знаю все секреты. Это про Джорджи? Я могу слить инфу, только скажи.
Он сглатывает с таким отчаянием, что мне почти жаль этого Джорджи. Но потом я понимаю, что он, скорее всего, не лучше этого говнюка передо мной.
Но я точно знаю, что как только скажу, кого конкретно мы ищем, этот тип замкнется крепче, чем задница клеща. Даже крысы знают, что надо заткнуться, когда в игре участвуют более крупные хищники.
— Маттео Пелоси. Где он? — спрашиваю с четкой угрозой в голосе, чтобы он понял, что ошибаться нельзя. Как и ожидалось, лицо Джимми белеет, а глаза вылазят из орбит. Он резко трясет головой.
— Не знаю такого, — панически мямлит он. Я цокаю языком и качаю головой.
— О, Джимми, парень, мне не нравится, когда мне врут. Так что спрошу еще раз, прежде чем ты вынудишь меня сделать то, чего никто из нас не хочет. — Я подтягиваю его так близко, что он может заглянуть в мои глаза, где явно видна смерть. — Где ты его прячешь?