— М-может, его там вообще не будет. Вы просто потратите время зря, — выплевывает он в спешке, слюни разлетаются на горячий гриль перед ним, шипя при контакте. Я толкаю его голову ближе к плитам и трясу.
— Я сам решу, что для меня пустая трата времени. Говори, или сегодня в меню будет Джимми на гриле, — рычу я.
— Ладно! — Он пытается поднять руки в знак капитуляции. — Он заставил меня дать ему местоположение хаты Антонио, когда тот был в городе. Это старый заброшенный отель на Вест Риверсайд. Его закрыли два года назад, но Антонио считал, что там есть потенциал. Это все, что я знаю, клянусь! — рыдает он.
Я кидаю корзину на пол и отпускаю его затылок. Он валится на пол и ползет прочь, как та крыса, которой и является. Его руки трясутся, когда он касается своего изуродованного лица.
— Ну, было весело, — говорит Ром, отходя к выходу.
Я стою над этим жалким, истекающим кровью мешком дерьма, рыдающим на грязном кафеле. Присев на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, я даю свое последнее предупреждение:
— Не заставляй меня сюда возвращаться, Джимми.
Я удерживаю зрительный контакт, чтобы он понял, что это не пустая угроза, а пожизненный приговор. Чтобы подкрепить свои слова, я сжимаю остатки его носа между костяшками пальцев. Темная кровь хлещет мне на ладонь, пока он воет от боли. Когда я отпускаю, он судорожно кивает, и я поднимаюсь в полный рост.
Заглянув в окошко подачи, я поднимаю отрезанный кусок носа с залитой кровью поверхности. На меня смотрят официантки, будто я сам Черт с косой. Улыбнувшись, я кидаю окровавленный кусок хряща в фритюрницу и киваю оставшемуся персоналу.
— Отличного вам дня, — говорю я с ухмылкой, разворачиваясь к ним спиной. Но быстро оборачиваюсь, добавляя напоследок: — А, и еще. Этот ублюдок установил камеры в женском сортире, — раскрываю грязный секрет Джимми. — На вашем месте я бы их убрал, — советую я, и, услышав их шокированные вздохи, поворачиваюсь к брату, который все еще стоит у дверного проема.
— Как тебе мой стиль? — спрашиваю я, проходя мимо него, чувствуя, будто впервые за долгое время вижу своего настоящего брата. Он усмехается и следует за мной через черный ход на светлый дневной воздух.
— Ты прав, — говорит Ром, засунув руки в карманы. Вдалеке слышны сирены полиции, от чего я ухмыляюсь. Мы уже обошли здание и открываем двери его машины, когда он снова говорит: — У тебя есть стиль. Хотя, признаюсь, стиль у тебя какой-то... особенный, Fratellino.
Глава 12
СОФИ
Голоса из бара звучат все громче, пока я спускаюсь с последней ступеньки и захожу в комнату. Ли сидит с Тейтум и Макс за одним из столов, хохоча над каким-то рассказом Макс. Я оглядываюсь и вижу, что почти все здесь этим вечером. Таннер, как обычно, держится рядом с Макс. Эйс и Оуэн сидят за барной стойкой, а Купер стоит с другой стороны, играя роль бармена сегодня вечером. Несколько местных, которые постоянно заливаются здесь алкоголем, тоже разбросаны по бару. Единственные отсутствующие — Хейден и Деклан. Скорее всего, Хейден до сих пор ковыряется в моей тачке в мастерской. Что касается Деклана, его отсутствие меня не удивляет.
После того, что произошло за баром, похоже, он будет избегать меня до конца жизни. И знаете что? Да и хрен с ним, мне тоже не особо хочется его видеть.
Но это дурацкое чувство стыда все еще поднимается во мне с новой силой, и я снова пытаюсь его заглушить. Я ведь все себе объяснила: то, что я сделала, не должно было быть чем-то постыдным. Спровоцировать мужика, который, кажется, ненавидит меня до глубины души, должно было заставить меня почувствовать себя сильной. Впервые в жизни я чувствовала себя желанной, стоя перед ним в одном его жилете, пока дверь была открыта настежь. Я хотела взять свою сексуальность под контроль, позволив ему увидеть меня в таком виде. Позволив ему унижать и доминировать надо мной так, как я всегда и хотела. Это должно было стать освобождением. Очищением.
Так почему же теперь я чувствую себя такой грязной?
Логичная часть меня твердит, что это все потому, что я позволила человеку, которого ненавижу, прикоснуться ко мне так интимно, даже не сходив с ним на первое свидание. Этот социальный голос, который вбивали мне в голову с детства, говорит, что я мерзкая за то, что позволила мужчине, который ко мне не испытывает никакого уважения, увидеть меня полностью обнаженной. Это коллективные голоса тех, кто подавлял женщин сексуально на протяжении тысячелетий. Они называют меня шлюхой не только за то, что мне понравилось то, что произошло этим утром, но и за то, что я просила еще. Они кричат, что я грязная, но не так, как это делал Деклан.
Когда Деклан назвал меня шлюхой, это почему-то вызвало у меня странное удовольствие, как будто это был какой-то темный комплимент, в котором я нуждалась, хотя даже не осознавала этого до тех пор, пока он не произнес эти слова. Когда он сказал это, я чувствовала не стыд, а гордость, которая разрасталась внутри меня. Хотя я прекрасно понимаю, что далеко не являюсь образцом сексуального мастерства, его слова заставили меня почувствовать себя именно его "шлюхой".
Но он ясно дал понять, что я никогда не была и не буду его. И, похоже, все эти внутренние голоса, что орут на меня, на самом деле кричат не из-за того, что я пыталась принять свою сексуальность. Они орут, потому что проблема не в этом, а в том, как Деклан поступил после всего.
Как он вылетел из моей комнаты, сразу после того, как подарил мне лучший оргазм в моей жизни, навсегда отпечатается у меня в памяти. Он оставил меня там, измотанную, использованную, практически умоляющую его признать меня своей. Но не удостоив меня даже второго гребаного взгляда, он выбежал из комнаты, захлопнув дверь перед любой возможностью нашего общего будущего, разбив все иллюзии, что между нами могло быть хоть что-то, кроме враждебности.
Когда он впервые вошел в комнату, мне показалось, что я увидела отражение всех своих эмоций в его фиалковых глазах. Но я, должно быть, ошиблась. Видимо, мой мозг сыграл со мной жестокую шутку, заставив поверить, что передо мной стоит мужик, так же потерявший себя в похоти, как и я. Но на самом деле, я смотрела на человека, который хотел лишь унизить меня. И унизил он меня по полной.
Хотя никого рядом не было, чтобы увидеть мое унижение, я почувствовала каждую гребаную секунду этого позора. Сегодня утром, впервые в жизни, я взяла свою сексуальность в свои руки, и Деклан за двадцать минут доказал мне, что я зря рискнула. Он вошел в эту комнату и заставил меня почувствовать себя воплощением женственности и сексуальной красоты, только для того, чтобы сбежать в тот момент, когда я была максимально уязвимой. И теперь у меня перед глазами вопрос: сделал ли он это специально?