Все эти его слова, его действия, как он заставил меня подчиниться ему — это был какой-то план, чтобы доказать свою ненависть ко мне? Я никогда не думала, что плохие люди в этом мире полностью лишены сострадания. Всегда считала, что в каждом есть и хорошее, и плохое, даже в Деклане. Я думала, что он просто мудак снаружи, но держалась за надежду, что где-то глубоко внутри есть хоть немного добра. Но сейчас? После всего этого? Я склоняюсь к тому, что он просто жестокий ублюдок.
Но даже когда я думаю о всей жестокости, которую он мне показал, во мне шепчет маленькая часть, призывающая продолжать искать. Искать тот огонек света, который есть в каждом. Тот маленький уголек добра, который я видела у него в глазах в день пожара. Тот день, когда он ворвался в мой ад, охваченный пламенем, чтобы найти меня. Этот огонь нужно лишь раздуть; я знаю, что он есть в нем. Я просто не могу понять, почему он так яростно прячет его.
Работая в области медицины, я была свидетелем того, как люди переживали самые тяжелые времена. Некоторые настолько подавлены, что верят, что есть только один выход. Поэтому я легко распознаю сломанных людей, и чем больше я думаю об этом, тем яснее вижу, что Деклан подходит под это описание. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что этот человек скрывает больше, чем показывает.
Что-то из его прошлого должно было сделать его таким по отношению ко мне. Но вероятность того, что я когда-нибудь это выясню, крайне мала. Мы не можем провести и пять минут разговора, чтобы это не закончилось ссорой. И даже если бы он был готов открыться и поговорить со мной об этом, в том состоянии, в котором я нахожусь сейчас, мне хочется сбежать от него как можно дальше. Я знаю, что встреча с ним сейчас только усугубит мое унижение, поэтому лучший вариант — избегать его.
Сегодня моя последняя смена на этой неделе, и впереди у меня три дня выходных. Это идеальная возможность начать искать новое жилье. Я не могу больше выносить тот стыд, который накатывает на меня каждый раз, когда я думаю о человеке, живущем напротив. Мои противоречивые чувства становятся все труднее игнорировать. Ненавижу ли я его? Или хочу, чтобы он использовал меня всеми возможными плотскими способами? Это слишком тяжело, и я должна уйти, пока все не стало совсем невыносимым.
Я смотрю на брата. Он сидит в окружении своей семьи, смеется и выпивает. Видно, как хорошо он вписывается в этот маленький мир, который он создал для себя. Это его место, не мое. Хотя я никогда и не хотела, чтобы это было моим. Меня устраивало все, как было. У меня была своя жизнь, у него — своя.
Но теперь все перемешалось, и с каждым днем все труднее и труднее отделить одно от другого. Я вынуждена смотреть на его счастливую сказку и задаваться вопросом: почему у меня еще нет моей? Нам всегда говорят: делай правильно, следуй верной дороге, поступай ради всеобщего блага, и все вернется стократно. Ну, я говорю — это херня. Я всегда шла по правильной дороге и делала все, что должна была. Получила хорошее образование, нашла работу, которая что-то меняет, и отвечаю не только за себя, но и за других. И где это меня оставило?
Все, что у меня есть, это горы пепла от сгоревшего дома и сердце, которое рвется к не тому человеку.
Отрываю взгляд от Лиама и его семьи и направляюсь к входной двери. Мне нужно быть на работе меньше чем через час, так что пора проверить, насколько продвинулся Хейден с моей машиной. Едва успеваю коснуться дверной ручки, как слышу свое имя.
— Эй, Соф, подожди.
Поворачиваю голову и вижу, как Макс поднимается с места и идет ко мне. Хмуря брови, останавливаюсь, ожидая, пока она подойдет. На ее лице сегодня сияет легкая улыбка. Подавляю смешок, глядя на ее яркий наряд: неоново-желтая майка, короткие розовые шорты и мятные вьетнамки. В сочетании с темной стрижкой под мальчика и кричащими тенями для век, она выглядит так, будто больше подходит для рейва, чем для байкерского бара.
Макс и я познакомились, когда я переехала жить в клуб. Однажды вечером она и Тейтум просто появились у меня на пороге с кучей девчачьего барахла, заявив, что теперь мы подруги. Несмотря на мои протесты, они все равно вломились в дом и навязали мне эту дружбу. С тех пор обе стали чем-то вроде моих подруг, хотя я пыталась держать их на расстоянии.
Не знаю, почему я так делаю, но я всегда держу людей на расстоянии вытянутой руки. Если бы не Майлз, который так же настойчиво влез в мою жизнь, я бы, наверное, не смогла назвать его другом. На каком-то уровне, мне кажется, проще не подпускать людей слишком близко. Так, когда они устают от меня, не так больно, когда они в итоге уходят.
Если честно, это все можно списать на проблемы с отцовской фигней. Мой «любящий» папаша однажды просто свалил, оставив мать с четырьмя детьми без копейки на воспитание. Хотя я понимаю, что не могу винить во всех своих проблемах этого придурка, но, черт возьми, приятно иметь кого-то, на кого можно тыкать пальцем.
Когда Макс догоняет меня, мы вместе выходим через парадную дверь. Жаркое июньское солнце бьет по мне, как только мы оказываемся на улице, едва не лишая дыхания. Легкая пленка пота моментально покрывает мою кожу, и я уже ненавижу предстоящую поездку на работу без кондиционера. Я краем глаза смотрю на спутницу, которая запрокидывает голову к небу. Ее фарфоровая кожа почти светится под яркими лучами солнца. Она молчит, держа глаза закрытыми, с легкой улыбкой на лице.
Может, дело в моем хреновом настроении, но ее счастье без причины вызывает у меня желание стереть эту улыбку с ее лица. Что, конечно, несправедливо. То, что я сейчас как чертова грозовая туча, не значит, что все вокруг должны страдать от той же хандры.
Я глубоко вдыхаю перед тем, как заговорить.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Макс хлопает длинными ресницами и переводит взгляд на меня, все еще с той же счастливой ухмылочкой на губах.
— Так, ты и Деклан, да? — поет она.
Мгновенно мои ноги тормозят, заставляя нас обеих резко остановиться. Я направляю все свое внимание на тонкую маленькую фею, стоящую рядом.