Внезапно меня ослепляет блик от лобового стекла, привлекая мое внимание к черному Audi, который въезжает на парковку. Стекла машины тонированы настолько сильно, что я не имею ни малейшего шанса разглядеть, кто внутри. Хмурясь, я наблюдаю, как полированная темная машина находит место прямо у входа. Машина гораздо дороже любой, в которой я когда-либо была, даже несмотря на огромную вмятину на капоте, которая явно понижает ее стоимость.
Я с любопытством наблюдаю, как пассажирская дверь открывается. А затем все мои мысли и кровь уходят куда-то, когда из машины выходит тот человек, о котором я не могу перестать думать.
Темные глаза Деклана мгновенно находят мои, как будто он заранее знал, где я нахожусь, еще до того, как вышел из машины. Вид его в обычной темной одежде мгновенно притягивает меня. Стоя здесь, я вынуждена заставлять себя не сдвинуться с места, хотя все мое тело рвется к нему. Что-то в этом человеке всегда притягивало меня, даже когда здравый смысл кричит держаться подальше.
Окно на пассажирской стороне машины опускается, будто водитель хочет с ним поговорить. Но он игнорирует водителя, продолжая удерживать на мне свой раскаленный взгляд, словно сам тоже ждет ответа на мой невысказанный вопрос.
Собираюсь ли я поддаться этому мрачному любопытству, или попытаюсь проигнорировать каждый электрический разряд, проходящий сквозь мое тело каждый раз, когда я смотрю на него?
Глава 13
ДЕКЛАН
О чем же ты думаешь, мелкая?
Она стоит в стороне на парковке, смотрит на меня с тем же любопытным выражением, которое я вижу и у себя. Одета для работы, сумка перекинута через плечо. Издалека слышится громкая тяжелая музыка из мастерской, где Кен возится с ее машиной. Я так и не успел спросить, что с ней было не так, и теперь думаю, сможет ли она вообще доехать на ней до работы сегодня.
Быстро прокручиваю в голове расписание "нянек", чтобы вспомнить, чья очередь за ней присматривать. Сегодня очередь Таннера. Грустно, но я заучил это чертово расписание наизусть уже несколько месяцев назад, потому что у меня есть эта ебаная непрекращающаяся потребность знать все, что касается ее.
Я заметил ее сразу же, как только Ромео въехал на парковку. Словно у меня есть специальный радар, настроенный на нее. Как только я понял, что она рядом, все мое внимание сразу переключилось на нее. Не имело значения, что Ром и я обсуждали рейд на заброшенный отель, где, возможно, скрывается Маттео. Ничто не могло бы отвлечь меня от женщины с печальными глазами, которая смотрит на меня в ответ.
Даже сейчас, когда я стою здесь, внутри меня раздается вой, кричащий, чтобы я развернулся и свалил нахуй. Но что-то другое, внутри, говорит мне остаться на месте. Будто происходит что-то важное, чего я еще не осознаю.
Я зациклился на ее фигуре, пока слышу, как пассажирское окно опускается. Когда мы только подъехали, я сказал Ромео оставаться в машине. Я все еще не готов к тому, чтобы она узнала о моем брате-близнеце. Честно говоря, я удивлен, что он вообще меня послушал.
— Разве мы не перешли ту точку, когда ты все еще считаешь меня грязным секретом? — спрашивает мой брат из темного салона своей Audi. Его равнодушный тон так не вяжется с той интенсивностью, с которой я продолжаю смотреть на Софи.
Я молчу и продолжаю пялиться на маленькую женщину, которая заполонила все мои мысли последние двенадцать часов. Каждую секунду до и после того, как мы взяли за жабры Джимми, я только и думал о том, что произошло сегодня утром. Пока мы сидели в засаде у этого гребаного старого отеля, мои мысли были забиты воспоминаниями о том, как она разлетелась под моими руками. А потом я снова и снова слышал в голове ее голос, сдавленный и сломленный, когда она произнесла мое имя в тот момент, когда я сбежал от нее.
Даже отсюда я вижу, как боль светится в ее глазах. Я видел, как она бесилась из-за меня много раз, но это было что-то другое. Этот взгляд, будто пробивает тебя насквозь. За все время, что я выводил ее из себя, называя ее всякими хуевыми именами, я никогда не видел ее такой подавленной. И именно потому что я знаю, что это я заставил ее чувствовать себя так, я заставляю себя смотреть на нее сейчас. Это какая-то извращенная форма самобичевания — врезать себе в память ее лицо в этот момент. Иронично, что если бы это сделал какой-то другой ублюдок, я бы с удовольствием вспорол ему глотку. Но раз уж это сделал я, то теперь я не знаю, как с этим жить.
Это именно то, что я заслуживаю. Это гребаное чувство унижения и отчаяния, которое она сейчас направляет в мою сторону. И я заслуживаю каждую его каплю. Так что я заставляю себя стоять здесь, не двигаясь с места, пока она смотрит на своего мучителя.
— Можем двигаться дальше? У меня еще куча дел, а смотреть,как ты слюни пускаешь по какой-то бабе, становится реально грустно, — тянет Ром, выключая машину.
Его слова заставляют меня скрежетать зубами, и я отрываю взгляд от Софи. Я свирепо смотрю на брата, который ухмыляется мне в ответ, его разбитый нос натягивается от усмешки. У нас был довольно неплохой день вместе, почти как в старые добрые времена. Но его грубые слова в адрес Софи поднимают во мне такую волну ярости, что мне хочется вытащить его из машины и снова надрать ему задницу. Хотя в этот раз, не уверен, что выйду из этого победителем.
Я смог и победил его в прошлый раз, но я знаю, как выглядит человек, который удерживает себя от настоящего удара. Ром прекрасно понимал, что делал прошлой ночью. Он лидер своей собственной империи, и такую позицию не получают, если не умеешь читать людей. Он знал, что я был на взводе и ждал момента, чтобы сорваться, и он подталкивал меня именно к той реакции, которую планировал. Он позволил мне взять над ним верх. Но если бы я попытался снова, я уверен, что в этот раз он бы не стал сдерживаться. А мой брат всегда бился грязно.
Я не говорю ни слова, но сжимаю челюсти, предупреждая его своим молчанием. Он усмехается, но быстро отводит взгляд, возвращаясь к тому, что видит через лобовое стекло.
Но сейчас это не имеет значения, потому что, когда я снова поднимаю взгляд на Софи, ее больше нет на парковке. Я перевожу взгляд от того места, где она только что стояла, к гаражу, откуда внезапно стихает громкая музыка.