— Спокойно, папочка. Здесь свет лучше. Нам нужно, чтобы наша девочка выглядела охуенно горячо на своем свидании, — Тейтум поднимает брови, поглядывая на мрачного лидера Семерки. Он хмурится, глядя на темноволосую девчонку.
— Не называй меня папочкой, — рычит он. Улыбка Макс становится еще шире, пока она игриво смотрит на старшего мужчину, который и правда как отец для большей части этой странной семейки.
Эйс, как всегда, молчит, уставившись на миниатюрную девушку передо мной.
— Может, тогда тебя называть "папик"? — язвит она с преувеличенным подмигиванием. Я не могу сдержать смешок, когда его глаза широко раскрываются, и он делает огромный шаг назад от стола. Эйс остается на месте, и я замечаю легкий огонек в его глазах, прежде чем Оуэн снова открывает рот.
— Я просто притворюсь, что не слышал этого, — он передергивается от отвращения, прежде чем развернуться к нам спиной. Я смеюсь, когда он снова оглядывается через плечо. — Только уберите весь этот срач, когда закончите, — почти рычит он, направляясь к входной двери.
Макс фыркает, возвращаясь к своему занятию. Но как только она собирается нанести мерцающую пудру на мои веки, к ней подкрадывается Таннер. Его руки скользят вокруг ее талии, прижимая ее спиной к своей груди. Его улыбка становится шире, когда он зарывается носом в ее шею и глубоко вдыхает.
— Ты можешь называть меня папочкой в любое время, Пикси, — шепчет он ей, притягивая ее мочку уха между зубами. Я чувствую себя лишней, словно вторгаюсь в чужой момент, пока он вдруг не бросает взгляд на Эйса. Не могу понять, вижу ли я вызов, сверкающий в его карих глазах, или приглашение. В любом случае, Эйс смотрит на блондина с рыжеватым оттенком с откровенной неприязнью в своих темных глазах. Медово-карие глаза Макс расширяются, прежде чем она сдерживает смешок и отталкивает его. Затем она поворачивается к нему лицом с игривой хмуринкой на лбу.
— Я больше предпочитаю называть тебя Рыжим… Рыжик, — язвит она, снова разворачиваясь ко мне. Глаза Таннера загораются страстью, когда он прижимается к ее спине. Он снова обвивает ее талию руками, словно не собираясь отпускать, и бросает последний взгляд на Эйса. Я не уверена, что за немая беседа проходит между ними, но как только челюсть Эйса напрягается и он отступает назад, я понимаю, что обмен окончен.
Я слежу за ним, пока он не обходит нас и не садится в затемненную кабинку чуть дальше. Тейтум трясется от смеха, продолжая укладывать мои волосы, что отвлекает меня от Эйса и возвращает к девчонкам.
Макс поднимает взгляд на Тейтум. — Кстати о папочке, как там Ли? — спрашивает она с отсутствующим интересом. С самого первого дня знакомства мой брат и Макс, похоже, постоянно спорят, как брат с сестрой. Но, как и брат с сестрой, они проявляют заботу друг о друге, когда это действительно необходимо.
— Ух, — стону я, закрывая глаза, чтобы она нанесла тени, стараясь не поморщиться от отвращения. — Только не говори мне, что ты называешь моего брата папочкой, — говорю я, с трудом подавляя подступающую тошноту.
Тейт тихо хихикает, прежде чем положить горячий стайлер обратно на стол. Затем она берет одно из множества средств для волос и откручивает крышку.
— Большую часть времени я просто называю его мудаком, — слышу я улыбку в ее словах, и, словно это заразно, я не могу удержать улыбку от собственных губ.
— Ему лучше, — говорит она уже более серьезно, начиная проводить пальцами по моим волосам. Я закрываю глаза и прислушиваюсь, пока Макс творит свою магию над моими глазами. — Первые пару дней были тяжелыми. Он был очень слабым и едва мог встать с постели, — ее голос становится тихим, словно заглушенным горем. То, что мой брат выжил, не означает, что она не чувствует боли.
Мое сердце тяжелеет и падает куда-то в желудок от ее слов. Помимо регулярных проверок его раны, я дала Ли и Тейтум пространство на этой неделе, позволив им обоим отдохнуть от разрушающих последствий его экстренной операции. Мы все знали, что это будет долгий путь к выздоровлению для Лиама, но, думаю, люди забывают, каково это — для тех, кто может лишь стоять в стороне и смотреть. Я знаю, что для Тейтум до сих пор должно быть мучительно видеть его таким уязвимым, ведь до этого момента он был ее опорой.
Интересно, как Деклан справляется с тем, что его лучший друг чуть не умер.
Мысль возникла из ниоткуда, и я тут же ее отбрасываю. Прошла почти целая неделя с тех пор, как я в последний раз говорила с этим мудаком, и черт побери, если я позволю мыслям о нем испортить мне настроение, особенно сегодня — в день, когда я наконец решила рискнуть с кем-то другим.
Джоэл, который всегда был ко мне добр. Джоэл, который всегда встречает меня с легкой улыбкой. Джоэл, который был по-настоящему взволнован, когда я позвонила и предложила ему свидание. Джоэл, который вот-вот приедет, чтобы забрать меня, дав мне возможность сбежать из этого места, которое напоминает мне только о невыносимом человеке, которого я, похоже, не могу забыть.
Я мысленно встряхиваюсь, когда Макс говорит мне открыть глаза. Я смотрю на нее, пока она начинает наносить тушь. Тейтум заканчивает укладывать мои волосы и обходит кресло, чтобы взглянуть на мое лицо.
— Но с каждым днем он становится сильнее, и это самое главное, — улыбается она, глядя на меня, в то время как Макс наконец-то завершает макияж и поднимается. Она хватает меня за руки, заставляя встать. Тейтум достает телефон из кармана и поворачивает камеру в мою сторону. Я дарю ей легкую улыбку, прежде чем она щелкает быстрый снимок. Ее улыбка становится шире, когда она смотрит на фотографию, прежде чем снова заговорить:
— И он будет дико зол, что не смог познакомиться с тем счастливчиком, который забирает эту красотку сегодня вечером.
Я закатываю глаза на ее комплимент, прежде чем она сует телефон мне в лицо. Игнорируя свое изображение, я вырываю телефон из ее рук и цокаю языком. Неважно, как сильно они старались сегодня. Я все равно остаюсь просто…
Мои самоуничижительные мысли обрываются, когда я наконец-то смотрю на яркое изображение, смотрящее на меня в ответ. Женщина на фото — это не я. Это чертовски горячая штучка, которую я никогда раньше не встречала. Я в шоке, глядя на изображение в руках, не веря своим глазам.