Мои пальцы лениво скользят по изгибу ее спины, пока она лежит, уткнувшись головой в мою грудь, а ее дыхание ровное и глубокое, согревает мою татуированную кожу. Ее волосы, в полном беспорядке, мягче любого чертового кашемира. Щеки слегка порозовели, как и ее полные красные губы, которые все еще припухли после того, как я их трахал — этот вид, черт возьми, держит мой член в полу-боевом состоянии все то время, пока она развалилась сверху.
Ее тело словно слилось с моим — рука лежит на животе, нога перекинута через мое бедро, а ее грудь прижата к моей стороне. Ее тепло обволакивает меня, даже несмотря на то, что она полностью лежит обнаженной на груде одеял, на которых я спал последние несколько дней.
Прошло почти час с того момента, как я в последний раз вошел в ее влажные глубины. С тех пор, как я в последний раз был так близок к раю, насколько это вообще возможно для такого, как я. И все равно я не могу заставить себя пошевелиться и разбудить ее.
— Теперь у тебя есть я.
Моя рука дергается на ее боку, когда эти слова снова прокручиваются у меня в голове. Они звучат как заезженная пластинка с того самого момента, как впервые сорвались с ее языка. И до сих пор они вызывают во мне те же эмоции.
Мое сердце сбивается с ритма, пульс скачет к горлу, а грудь обжигает жар, заставляющий все внутри меня вспыхнуть диким пожаром. Даже дыхание становится частым, как будто тело готовится к бегству.
Но самое удивительное во всем этом то, что на этот раз я не хочу убегать. Впервые мое беспокойство не разжигает шторм сожаления в голове. Впервые с тех пор, как я встретил Софи, я не ищу пути к бегству или способа сбежать от тех чувств, которые она во мне вызывает. Я не пытаюсь придумать новый изощренный оскорбительный выпад или мгновенную стратегию ухода, чтобы она держалась подальше.
На этот раз я ищу способы сделать так, чтобы она никогда больше не покинула меня. Доходит даже до того, что я строю планы насчет какого-нибудь грандиозного кровавого побоища — лишь бы она осталась здесь.
— Я никуда не уйду.
Ее шепот эхом звучит у меня в голове, дразня меня мыслью о том, что эти слова могут стать реальностью.
Странно, это новое чувство к женщине в моих объятиях. Все причины, по которым она должна держаться от меня подальше, все еще ,блядь, актуальны. Столько сценариев может развернуться, каждый из которых гарантированно приведет к ее скоропостижной гибели.
Я по-прежнему второй сын легендарного мафиозного босса и брат дона семьи Морелли. Любой из многочисленных врагов нашей семьи может найти меня и решить отомстить Морелли через голову Софи. Впрочем, как и сейчас — хотя Маттео и не охотится за ней из-за нашей фамилии, ее жизнь все равно под угрозой, просто потому, что она замешана в эту часть нашего мира.
Мои руки все еще в крови, как и всегда, если не больше — с недавней смертью Джимми. Этот ебаный след неизбежно отпечатается и на Софи. Блядь, я реально хочу быть тем, кто ее сломает, когда она — это свет во всей этой дерьмовой вселенной?
Она все еще младшая сестра моего лучшего друга. И я точно знаю, что Лиам охереет, если узнает, что кто-то трахает его сестру, особенно такой урод, как я. Хотя мои чувства к ней давно уже вышли за рамки чисто сексуальных, последствия между нами могут быть неизбежны, как только он узнает правду.
И, конечно, есть Алана. Я зажмуриваюсь, когда воспоминания о ней открывают старую рану, которая так и не зажила. Ее смерть создала пропасть между моим прошлым и любым будущим, которое я мог бы надеяться построить. И даже если я медленно прокладываю мост через эту зияющую пустоту, я всегда буду нести груз вины за ее смерть.
Но даже когда я думаю о женщине, которую когда-то любил, я чувствую себя легче, чем обычно. Что-то медленно раскалывается глубоко в моей душе с того момента, как я впервые поцеловал Софи. И это чувство отличается от всего, что я когда-либо испытывал. Оно странное, чуждое. Глаза щиплет, грудь сжимается. Это не сожаление и не вина, а скорее грусть.
Я был так занят тем, что винил себя в смерти Аланы, что никогда толком не позволил себе оплакать ее жизнь, свое прошлое. Никогда не давал себе почувствовать ту горечь утраты, которая всегда пряталась под всем остальным. Всегда маскировал ее злостью, заглушал в своей ярости.
Я не знаю, как это у нее получилось, но когда я с Софи, я наконец-то могу оплакать все. Потерю Аланы. Потерю брата. Потерю того, кем я был, и кем хотел быть.
Софи сделала огромный шаг сегодня, честно показав свои эмоции, не колеблясь ни секунды, когда возникла необходимость показать свою страсть. И ее смелость каким-то образом заставила меня, наконец, начать разбираться со своим дерьмом.
То, что произошло с Аланой, — это полный пиздец, самый темный момент в моей жизни. Но давно пора перестать винить себя и попробовать двигаться дальше. Все это началось из-за меня, но я не тот, кто закончил ее жизнь. Мой отец — тот самый монстр, ответственный за всю эту боль и страдания, а не я. И после всех этих лет, когда я утопал в саможалении, все, что мне потребовалось, — это дерзкая маленькая сучка, которая сказала, что не верит, будто я виноват в ее смерти, чтобы я наконец понял правду в ее словах.
Есть много причин, почему Софи была бы лучше без меня. Тысячи, наверное. Но когда я обнимаю ее и закапываю нос в ее волосы, ни одна из этих причин больше не кажется достаточно весомой, чтобы удержать меня вдали.
Я был полным идиотом, думая, что смогу трахнуть ее один раз, чтобы избавиться от нее в своей голове. Идиотом, полагая, что она позволит мне использовать ее так и потом просто забить на нее. Мы оба почувствовали эту связь, расширяющую душу, которая течет между нами. Ни один из нас не знает настоящей причины, почему нас так тянет друг к другу. Но, как две противоположные стороны магнита, нас притягивает. И, как Софи, я устал с этим бороться.
Я хочу расти с ней, учиться быть лучше ради нее, стать тем человеком, который ее заслуживает. И однажды я буду достоин ее.
Теперь, с этим ярким светом в моем мраке, уютно свернувшимся у меня на руках, я решаю перестать бороться с той связью, что между нами, и начать бороться за нее. За то, чтобы укрепить ее. Думаю, я понял это в тот момент, когда прикусил ее губу и пометил ее как свою; просто остальным частям меня понадобилось больше времени, чтобы догнать сердце.