Один из офицеров мрачно посмотрел на Амелию. Он снял наушник и тихо заговорил с тем, кто был на другом конце, не сводя внимательного взгляда с ее лица.
Амелия напряглась. Резкий запах антисептика щекотал ей ноздри. Дыхание в горле перехватило. Но она ничего не могла сделать, никто из них не мог ничего сделать. Они были окружены, у них не было ни сил, ни оружия. Солдаты Убежища могли делать все, что хотели. Амелия ничего не могла противопоставить им.
Тут к ним подошел еще один человек в защитном костюме.
— Поместите этих троих в изолятор, — распорядился он, жестом указывая на Амелию, Мику и Сайласа.
— Я туда не пойду, — прорычал Сайлас. — Вы не можете запереть нас.
— Это не тюрьма, — со вздохом отозвался мужчина. Индеец лет шестидесяти, его обрюзгшее лицо и густые седые брови просматривались сквозь козырек шлема. — Я доктор Виджей Ичпужани. Эти изоляторы предназначены для безопасности всех участников.
— Мы не больны, — поторопилась заявить Амелия.
— Мы этого не знаем, — покачал головой доктор Ичпужани. — У вас нет чипов. Без семидесятидвухчасового карантина для наблюдения и тестирования мы не можем определить состояние вашего здоровья.
— Пожалуйста, не разделяйте нас. — Амелия презирала мольбу в своем голосе, но ничего не могла с собой поделать. Паника сомкнула железные пальцы на ее горле. Амелия не хотела продолжать эту миссию без парней. Ей нужны были Мика и Сайлас. Она не могла сделать это одна.
— Считайте, что вам повезло, — проворчал доктор Ичпужани. — Коалиция обязала автоматически отсеивать всех, у кого нет чипов, и весь второстепенный персонал. — Его взгляд задержался на Амелии, в нем промелькнул интерес. — Единственная причина, по которой мы не вышвырнули вас всех к чертовой матери, — это она. Дочь председателя Коалиции. Выжившая пассажирка «Гранд Вояджера». Кто бы мог подумать, спустя столько времени? Рад, что ты выжила, когда столько миллиардов других людей не смогли.
Легкие Амелии сжались от накатившей паники. Он знал о ее отце? Подозревает что-то? Но доктор уже отворачивался, потеряв к ним интерес. Нельзя было позволить паранойе взять верх. Он ничего не знал.
— Когда мы выйдем отсюда? Мне нужно поговорить с главным. Это очень важно.
Доктор оглянулся на нее и недовольно вздернул брови.
— Расслабься, девочка. Ты попала внутрь. Ты ведь этого добивалась? Ты в безопасности. Через семьдесят два часа мы тебя впустим. Никаких проблем.
Три дня — это слишком долго. Амелия не могла ждать здесь, запертая в крошечных камерах, в окружении плотных стен, в то время как снаружи болели и умирали люди. Теперь, когда она наконец очутилась в Убежище, предвкушение захлестнуло ее, напряжение было готово разорвать грудь. Амелия должна выяснить правду. Что бы ни было — она должна знать.
Двое солдат в защитных шлемах схватили Мику за руки и грубо поволокли к одной из изолированных камер. Еще двое потянулись к Сайласу. Он отпрянул назад, злобно оскалившись.
— Уберите от меня свои руки, грязные тараканы…
— Сайлас! — прошипел Мика.
— Подожди! — воскликнула Амелия. — У меня иммунитет.
— У многих оставшихся в живых он есть. К сожалению, их кровь оказалась бесполезной при поиске лекарства. — Доктор Ичпужани лишь отмахнулся от нее.
— А моя — нет.
Но доктор зашагал прочь, снова сосредоточившись на голопаде. Солдат схватил ее за руку. Амелия отпихнула его. Она больше никому не позволит себя игнорировать. Не сейчас. Она задрала подбородок и быстро и громко заявила.
— Я переболела вирусом «Гидры».
Солдаты насторожились.
— Это прискорбно, — оглянулся через плечо доктор Ичпужани. — Мне жаль, что вы проделали такой долгий путь, чтобы погибнуть, как и все остальные. — В его голосе звучало не столько сожаление, сколько покорность, словно он произносил эти слова уже тысячу раз. Ему довелось повидать немало страданий и смертей, особенно здесь — так близко от Убежища, но не в безопасности его стен.
— Вы меня не поняли. — Сердце Амелии бешено колотилось, кровь шумела в ушах. Он должен услышать. Она должна заставить его выслушать. — Я сказала, что у меня был вирус «Гидры». Я выздоровела больше месяца назад.