— В чем дело, Чар? – спрашивает он, отстраняясь от меня.
— Ничего. Что ты имеешь в виду?
— Я не знаю... Ты другая, – говорит он, убирая руку из-за моего стула и кладя ее обратно на стол.
— Другая? Какая?
— Ты какая-то...нервная или что-то в этом роде.
Черт, он может сказать.
— Я просто хочу учиться, вот и все, – объясняю я, мой голос резче, чем я намеревалась, и сразу чувствую себя плохо.
— Прекрасно, – ворчит он, достает из сумки книгу по биологии и раздраженно швыряет ее на стол. — Какую часть ты хочешь изучать?
— Нервная система, в частности мозг. Это то, что мы изучали на занятиях, и ты бы понял это, если бы потрудился появиться.
— Вау, – саркастически произносит он себе под нос, – учиться с тобой будет потрясающе.
Игнорируя чувство вины, прожигающее дыру у меня в животе, я открываю толстую книгу по биологии "Нервная система" и предлагаю ему сделать то же самое.
— Я подумываю о том, чтобы изучать неврологию в следующем году, – говорю я ему, просто чтобы нарушить неловкое молчание. — Просто чтобы глубже изучить мозг.
— Ты хочешь быть неврологом?
— Может быть. Сначала я думала, что хочу быть психологом, но потом передумала.
— У тебя все еще есть много времени, чтобы принять решение, – заявляет он, не поднимая головы.
— А как насчет тебя? Есть идеи о том, какую карьеру ты хочешь?
Он переворачивает страницы своими большими пальцами, пока не находит нужную страницу и разглаживает ее рукой.
— Наверное, работать на моего отца, – отвечает он без энтузиазма.
— Это то, чего ты хочешь?
— Я пока не знаю, чего хочу, – его тон мрачнеет, поэтому я решаю сменить тему.
— Итак, важность серого вещества была в том, что Расмуссен обсуждал с нами на занятиях... – Он тянется к своей сумке, достает упаковку trail mix и предлагает мне немного. — Нет, спасибо.
Высыпав немного на свою большую ладонь, он начинает выбирать кусочки шоколада, складывает их в кучку, прежде чем бросить обратно в свой комок орехи и семечки.
— Я думала, ты любишь шоколад? – Спрашиваю я его, любопытствуя узнать причину, стоящую за этим маленьким ритуалом.
— Да. Вот почему я отделяю шоколад от орехов, чтобы насладиться вкусом, – отвечает он, насыпаая себе еще немного смеси и продолжая выбирать кусочки шоколада.
— В любом случае, Расмуссен отметил... – Я начинаю снова.
Даз откидывает орехи и семечки, а затем делает большой глоток своего очень большого кофе. Я указываю ручкой на абзац на странице открытой книги Даза, но он едва смотрит на него.
— Ты понимаешь, что написано в том абзаце о сером веществе? – Я спрашиваю его прямо.
Он смотрит на это, затем берет кусочек шоколада из своей стопки и засовывает его в рот. Очевидно, что этот метод не работает, так что, возможно, мне следует думать по-другому.
— Просто я действительно не понимаю, что это значит, поэтому мне было интересно, не могла бы ты мне это объяснить? - Это совершенно неправда. — Ладно, я действительно понимаю, о чем говорится в этом абзаце, я просто подумал, что если я прикинусь дурачком, ты придешь мне на помощь.
На этот раз он начинает обращать внимание и хмурится, просматривая его.
— Эм... не уверен. Я пропустил это занятие.
— Даз, – тихо говорю я, когда он снова сосредотачивает свое внимание на куче шоколада и кофейной чашке, – Даз, ты можешь это прочесть?
Он кривит свое милое личико от гнева.
— Да, я могу это прочитать, – выплевывает он.
— Давай, прочти это, Даз, – подталкиваю я. На этот раз он избегает моего взгляда, но совсем по другой причине.
Он решительно начинает предложение, затем запинается на четвертом слове и откидывается на спинку стула, раздраженно скрещивая руки на широкой груди.
— Даз...
— Нет, я закончил, – огрызается он, с громким щелчком захлопывает книгу и начинает собирать свою сумку.
— Даз, – умоляю я, хватая его за руку, когда он встает, чтобы уйти, его впечатляющее телосложение возвышается надо мной, – пожалуйста, останься.
— Мне нужно кое-где быть, – огрызается он, отводя мою руку от себя.
— Даз, я знаю, у тебя проблемы с чтением, – выпаливаю я, и тень набегает на его лицо.
— Кто тебе это сказал? – он кусается, кипя от злости.
Я сглатываю.
— Мне никто не говорил. Я видела, как ты читал с айпада в моей комнате у тебя дома, и заметила, что тебе трудно запомнить пару слов.
— Трудно? Я, блядь, не тупой, Шарлотта, – бросает он мне, заставая врасплох.
— Я никогда этого не говорила, – возражаю я, когда он перекидывает свою сумку через плечо.
— Так вот почему ты так странно ко мне относишься, потому что считаешь меня тупицей? Ты же не хочешь общаться с кем-то глупым, не так ли? – рычит он.
— Даз, дело совсем не в этом. Пожалуйста. Останься.
— Оставь шоколад себе, – рычит он, поворачиваясь спиной и направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж.
Я могла бы справиться с этим намного лучше поэтому достаю свой телефон, чтобы написать ему.
Я: Пожалуйста, вернись.
Даз:
Я: Причина, по которой я стала странной, не имела к тебе никакого отношения.
Конечно, это абсолютная ложь, все это было связано с ним, но я не готова открыть свое сердце и обнажить все. Пока нет и не с сыном Роберта Хантсмана, человека, за которого моя мама только что вышла замуж.
Эти чувства подкрались ко мне, и теперь я задаюсь вопросом, понимаю ли я это. Возможно, единственная причина, по которой я влюблена в него, заключается в том, что он заботился обо мне с такой любовью. И, возможно, если я глубоко проанализирую это, реальная проблема здесь в том, что часть меня наслаждалась этим. Чувствовать, как эти сильные руки так легко подхватывают меня и гладят по волосам, когда мне было хуже всего.
Я: Мне жаль
Даз:
11
Даз
От сдерживаемого гнева и стыда у меня чуть не взорвалась голова. Мне удалось добежать до своей машины и, как маньяк, доехать до дома братства, никому не причинив вреда. Мне нужна терапия, чтобы охладить мои нервы, я так чертовски возбужден, и начинаю искать косяк, который сохранил со вчерашнего вечера.
У меня есть маленькая жестянка из-под табака, в которой я храню травку и обычно прячу ее в нижнем ящике стола. Открыв ящик, я обнаруживаю, что моя жестянка пуста, а крышка открыта. Я чешу свой грубый подбородок, пытаясь вспомнить, курил ли я ее, или Ройс украл. Только у моего старшего брата хватает наглости украсть у меня.