— Где Диантус? – Спрашиваю я, когда он протягивает мне холодное пиво.
— Все еще в доме. Она чувствует себя немного хрупкой, – отвечает он, возвращаясь на кухню и ставя обеды в микроволновую печь.
Я подавляю фырканье, откручиваю крышку с пивной бутылки и осушаю на четверть. Сглотнув, говорю:
— Можно подумать, она слишком напугана, чтобы оставаться там, и хочет быть ближе к тебе.
— Она крепче, чем кажется, сынок, – говорит Роберт, противореча своему предыдущему комментарию. — Кроме того, она часто чувствует себя немного потерянной в городе.
Он занимает свое место в кожаном кресле, глаза прикованы к экрану, когда один из "AU Flames" забивает гол, толпа разражается аплодисментами, и на его лице появляется маленькая гордая улыбка. Он ждет, пока стихнут аплодисменты, прежде чем добавить: — Ви внимательно следит за ней.
Спасибо, блядь, за Ви.
— Итак, ты слышал еще какие-нибудь новости? – Я предполагаю, что слышал, иначе он не пригласил бы меня на ужин.
Он выдыхает, делает глоток пива и проглатывает, прежде чем ответить:
— Полиция до сих пор не нашла никаких отпечатков пальцев после тщательного прочесывания места. Лучшее, что они могут сделать, это оценить записи с камер наблюдения, но преступник одет с головы до ног в черное, так что я не знаю, как далеко они продвинутся в этом. – Наступает пауза в пару ударов, прежде чем добавить: — Как она?
— Кто?
— Шарлотта.
— Мне она кажется хорошей. Но ты спрашиваешь не того человека, Лейн и Даз ближе к ней, чем я. Даз посещает с ней пару занятий. – Я осушаю еще немного пива и делаю глоток. — А еще лучше, может быть, тебе стоит спросить ее самому.
Он чешет лоб, внезапно чувствуя себя немного неловко.
— Дочери отличаются от сыновей, – медленно произносит он. — Я привык растить мальчиков, но девочки - это совсем другая история.
— Да, я не думаю, что ее нужно воспитывать, она уже взрослая. Двадцать один год, того же возраста, что Лейн и Даз, – заявляю я. Автоматически мой разум отправляется в грязное место, и я быстро извлекаю его из сточной канавы. — Просто относись к ней, как к любому нормальному человеку.
— У нее действительно есть немного…как бы это сказать… дерзкий темперамент, – говорит он, не отрывая глаз от экрана телевизора.
— Да, ты прав, – бормочу я себе под нос, прежде чем сделать еще один глоток пива.
— Я не уверен, что у меня есть навыки общения со вспыльчивыми молодыми женщинами. Ее мать определенно не такая, и у твоей матери были свои моменты, но ни одна из них не была...
— Она боец.
— Да. Я думаю, ей пришлось научиться драться. – Он отстраняется, и мне интересно, что на самом деле происходит у него в голове. Я подозреваю, что он чего-то не договаривает мне, я почти вижу, как в его глазах крутятся шестеренки. — Что мне вообще ей сказать? Она не занимается спортом, так что я не уверен, что у нас много общего, чтобы вести цивилизованный разговор.
— Диантус занимается спортом? – Я спрашиваю его, зная ответ.
— Очевидно, что нет.
— О чем ты тогда с ней разговариваешь? – Честно говоря, мне всегда было интересно, так как я ни за что на свете не могу понять, что он в ней нашел. С другой стороны, я изо всех сил пытаюсь понять, что Даз и Лейн находят интересного в Шарлотте.
— Много чего. Управление домом, во-первых.
Я ждал, что он добавит список, но он остановился на «ведении домашнего хозяйства».
— Шарлотта увлекается кикбоксингом.
Он морщится.
— Правда? Хотя я бы не назвал это спортом.
— Я уверен, что она бы с тобой не согласилась. Она также много бегает. Похоже, она преуспевает в своей силе и физической форме. – И метание ножей, но я воздержался от добавления этого занятия в список. — Я слышал по слухам, что ее пригласили попробовать себя в команде поддержки ”Tigers".
— Правда?
— Да, но она отклонила предложение.
— Почему?
— Сказала, что предпочла бы облить себя бензином и зажечь спичку. – Мне пришлось сдержать улыбку, потому что я действительно думаю, что это чертовски забавно, но Роберт не увидел бы в этом смешной стороны.
— Она это сказала? – он хмурится.
— Это то, что мне сказали.
Пищит микроволновка, и он встает, чтобы забрать наши ужины, и я задаюсь вопросом, не ошибся ли я. Может быть, он пригласил меня просто поболтать, как отец старшего сына. Но наши разговоры в любом случае часто бывают короткими и по существу, даже когда речь идет о спорте.
— Я решил сообщить полиции о электронных письмах, – заявляет он, ставя мой телевизионный ужин на кофейный столик передо мной. — Бефстроганов.
— Что они сказали? – Я спрашиваю его с любопытством.
— То же самое, что ты сказал. Адрес Gmail зарегистрирован на кого-то, кто не существует, т.е. поддельное имя. Они очень обеспокоены благополучием Шарлотты сейчас, когда это похоже на преднамеренное нападение, а не на случайный сценарий «не в том месте не в то время». Но я заверил их, что о ней заботятся. В АU она была бы в большей безопасности, чем где-либо еще, особенно с вами, мальчики, которые будут присматривать за ней.
Это правда, что мы присматривали за ней, но не по тем причинам, о которых он думает. Я мог бы побеседовать с кротами в Кэм-Холл, чтобы убедиться, что они пристально следят за ней.
— Они присылали тебе еще электронные письма? – Я спрашиваю его.
Он качает головой.
— Только два. Честно говоря, я изо всех сил пытаюсь стереть из головы этот образ Шарлотты, лежащей на полу в кабинете Ди с надписью Лгунья...
— Это не пробудило твоего интереса к тому, что они под этим подразумевают? – Я спрашиваю его, потому что это, безусловно, приходило мне в голову несколько раз.
— Как я уже говорил раньше, это будет как-то связано с тем инцидентом, в котором участвовали ее отчим и отец. И я не уверен, что готов узнать правду.
— Они все равно просят за это слишком много денег. – В конце концов, это то, что действительно останавливает его, – деньги. У него много вложений и реальные денежные средства распределены по нескольким счетам, так что он может себе это позволить. Но 10 миллионов - слишком высокая цена за информацию о своенравной падчерице.
— Кроме того, это может быть подделкой. Сценарий «возьми деньги и беги».
— Очевидно, я бы не был настолько беспечен, чтобы выбросить десять миллионов долларов из-за прихоти. Я бы принял осторожные меры, чтобы убедиться, что они не обманывают меня. Если бы они пошли навстречу и предоставили бы мне часть их информации, прежде чем я передал бы всю сумму. – Я могу сказать, что он обдумывал это, и я понимаю, что это настоящая причина, по которой он пригласил меня сюда. Быть его звучащей стеной. Ему больше не с кем поговорить, кроме полиции.