Мы наконец выезжаем на настоящую дорогу, и я молчу всю дорогу, моя рука лежит на ноже, пристегнутом к предплечью. Возможно, мне нравятся двое из трех мужчин в этой машине, но я определенно не доверяю им, во всяком случае, не полностью. Кроме того, похоже, что ответственность падает на Ройса. Он босс, главарь мафии. Шутка. Вспоминаю комментарий Нади. Да, их вряд ли можно назвать мафиози, но все же интересно, как их отец стал таким чертовски богатым.
Он ведет нас в кафе на окраине центра города с садовыми креслами, окруженное магазинами верхнего рынка.
— Блинчики и крепкий кофе? – Спрашивает Ройс, бросая взгляд на своих братьев, чтобы увидеть, согласны ли они, и они соглашаются. Он не спрашивает меня, что мне нравится, и даже не обращает на меня внимания, но когда мы занимаем столик в саду во внутреннем дворе, я получаю удар палкой, садясь напротив него. Даз слева от меня, Ройс напротив, а я в клетке, прислоненная к деревянной решетке из цветущей лозы.
Подходит официантка, и мальчики заказывают блинчики с беконом и кленовым сиропом, а я заказываю тарелку мюсли. Парни начинают говорить о спорте, и нога Ройса случайно пинает мою, и я сильно пинаю его в ответ.
— Ты спишь с этим ножом? – Спрашивает Ройс за чашкой кофе, чтобы скрыть ухмылку, но его глаза выдают ее.
— Да.
— Это сделал Лейн, – добавляет Даз.
— Правда, – спрашивает Ройс, поворачиваясь к Лейни. — Можешь сделать мне что-нибудь, братан?
— Да. Конечно.
— Чувак, разделочные ножи были бы намного выгоднее, чем делать эти гребаные скульптуры для университета, – говорит Даз, поднимая подмышку, чтобы проверить, нет ли запаха. Я предполагаю, что у этих парней не было возможности принять душ, и они просто надели футболки и спортивные штаны, в то время как щетина покрывает их подбородки. — Тебе даже не платят за них.
— Они идут к моей степени, – заявляет он и, как и Ройс, едва смотрит на меня.
Ройс перегибается через стол, чтобы вытащить нож из ножен, пристегнутых к моей руке, но я шлепаю его по руке.
— Ты такой чертовски грубый. Ты когда-нибудь спрашиваешь разрешения, прежде чем что-то взять?
— Зависит от того, что это такое, – отвечает он, когда Даз фыркает рядом со мной.
— Типичный ответ богатого придурка, – шиплю я.
— Попроси ее по-хорошему, Ройс, – издевается Даз.
— Не-а, я потерял интерес, – бормочет Ройс, бросая на меня угрожающий взгляд.
Официантка приносит мои мюсли еще до того, как блинчики готовы, и я кладу обугленную деревяшку рядом со своей миской на стол.
— Сувенир, не так ли? – с любопытством спрашивает Ройс. Его волосы цвета воронова крыла зачесаны назад, пара прядей спадает на лоб. Я думаю, что это такой же растрепанный вид, как у Ройса Хантсмена, в отличие от Даза с его растрепанными волосами и очками, криво сидящими на носу.
— Мне просто нравится его форма, – заявляю я, пытаясь преуменьшить причину, по которой я его взяла.
Разочарование убивает меня изнутри, потому что они ведут себя так, как будто ничего не произошло. Для них даже не имеет большого значения, что Лейн зарубил топором свою скульптуру, которую ему нужно было закончить за пару дней. Что он собирается сказать декану? Как это влияет на его оценки?
Лейн бросает быстрый взгляд и начинает барабанить пальцами по столу, усиливая стук в моей голове. Под критическим взглядом Ройса я наливаю в мюсли молоко из маленького кувшинчика и перемешиваю ложкой.
Когда Даз снова начинает говорить о спорте, внимание отвлекается от меня, и я немного расслабляюсь, но раздражена и сбита с толку. Наконец, приносят их блинчики, и я начинаю есть мюсли, пока они ковыряются в своей еде.
— Ты захватил свой бумажник, Даз? – Спрашивает Ройс.
— Нет, – отвечает Даз. — А ты?
— Не-а. Лейн?
Лейн качает головой.
Ройс пронзает меня взглядом своих насмешливых карих глаз.
— Похоже, ты платишь, – говорит он мне.
У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на всю эту еду на столе, гадая, сколько это будет стоить, и мои щеки горят. Эти парни большие любители поесть.
— Я не знаю, могу ли я себе это позволить, – заикаюсь я.
Ройс морщится, подчеркивая идеальный цвет лица.
— Похоже, тогда нам придется спасаться бегством.
— У них может быть счет, который мы могли бы оплатить позже, – возражаю я.
— Нет. Я думаю, что предпочел бы убежать, – спокойно возражает Ройс, как будто это то, что он делает на регулярной основе.
— Мы не можем, – паникую я, роняя ложку в миску и расплескивая молоко по столу. — Это трудолюбивые люди. У них есть персонал, которому нужно платить. Мы не можем их ограбить. – Ярость нарастает, и я просто не могу сдерживаться. — И это то, чего ты никогда не поймешь, засунув свою жирную башку в свою позолоченную задницу...
Даз фыркает рядом со мной, твердо кладя руку мне на бедро в жесте утешения.
— Он шутит, Веснушка.
Ройс достает бумажник из кармана спортивных штанов и бросает его на стол.
— Что ты мне сказала?
Даз прочищает горло:
— Я думаю, это было «твоя жирная голова в твоей позолоченной заднице». Серьезно, это почти так же хорошо, как «тигр с одним когтем».
— Тебе, должно быть, неудобно, братан, – добавляет Лейн, пряча улыбку за рукой.
— Я бы предпочел позолоченную задницу, чем задницу из трейлерного мусора, – плюет в меня Ройс. — Кстати, у тебя еда в волосах. Надеюсь, сегодня вечером ты сможешь вести себя получше.
Я проверяю пряди своих ярко-рыжих волос на предмет запутавшихся кусочков мюсли. Вот почему я обычно ношу волосы наверх, потому что это чертовски опасно.
— Сегодня вечером? Что происходит сегодня вечером? – спрашивает Даз.
Ройс машет мне рукой.
— Я веду ее на предсезонный ужин.
— Я думал, ты сказал, что никого не берешь, – с любопытством спрашивает Даз.
— Она никто.
— Нет, она не такая, – отвечает Даз и указывает на него вилкой, покрытой кленовым сиропом. — Будь с ней поласковее, братан. Она хороший человек.
— Бля, я просто делаю это, чтобы мне не пришлось брать цыпочку из Хартфорда. Кроме того, она сказала, что не будет разговаривать всю ночь, так что это беспроигрышный вариант , – объясняет Ройс.
Гнев поглощает меня. То, как он говорит обо мне, как будто меня здесь нет, усугубляется тем фактом, что никто не говорит о том, что только что произошло с Лейном. Я знаю, что мужчины справляются с травмой иначе, чем женщины, но я просто больше не могу это сдерживать.